Доклад на пастырском семинаре Можайского благочиния 17.10.2017 г.
Цикл: Единство Христианского идеала.
Тема 3: Бесстрастие – цель жизни каждого Христианина.
Стереотип – для мирян довольство полумерой.
Есть один неверный стереотип,- когда бесстрастие, т. е. полное очищение, полное исцеление от страстей полагают стремлением и уделом только монахов, а в отношении мирян довольствуются полумерой, т. е., даже признавая необходимость борьбы со страстями, не считают необходимым для мирянина стремиться к полному их искоренению, к полному очищению и исцелению от страстей, т. е. к бесстрастию.
Совершенство – для всех Христиан.
Стремление к совершенству заповедано всем Христианам, а не только монахам.
Бог сказал: "Будьте святы, потому что Я свят" (1Пет. 1, 16); "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5, 48) – сказано всем Христианам.
Соотв-но, любое нравственное несовершенство противоречит воле Бога, противно Богу.
Прп. Никодим Святогорец: "Бог требует от христиан полноты совершенства, требует, т. е., чтобы мы были совершенны во всех добродетелях" ("Невидимая брань", 1).
Свт. Игнатий Брянчанинов: "Должно достигнуть совершенства во всех добродетелях" ("Аскетические опыты", т. 2, "Слово о страхе Божием и о любви Божией").
Единство Христианского идеала.
Идеал (цель) в стремлении к совершенству – один и для монахов, и для мирян (см. доклад "Цикл: Единство Христианского идеала. Тема 2: Единство Христианского идеала.").
Соотв-но, все принципы и стремления аскетики актуальны не только для монахов, но и для мирян. В т. ч. стремление к бесстрастию. Без которого невозможно совершенство.
Что такое бесстрастие.
Бесстрастие – это полное исцеление, освобождение, очищение естественных свойств от паразитирующих на них страстей, т. е. греховного повреждения, при сохранении самих свойств естества и восстановлении их в должном, первозданном состоянии.
Самые распространённые ошибки в мнении о бесстрастии:
1) В силу невежества люди боятся бесстрастия, считая его "бесчувствием".
Надо различать само естественное свойство души и паразитирующую на нём страсть, т. е. болезнь, повреждение этого свойства. Как болезнь паразитирует на теле, так страсть паразитирует на естественном свойстве.
Соотв-но, освобождение от страстей не означает упразднения или обеднения самих естественных свойств, в частности чувств, но их освобождение, очищение, исцеление. Бесстрастие не означает бесчувствия, но напротив, делает чувства более сильными, яркими, здравыми.
Я могу привести один пример,- мой детский опыт, который помог мне впоследствии понять, что освобождение от страстей не обедняет, а очищает чувства и свойства души, делает их здравыми, а восприятие мира – более красочным. Человек и может по-настоящему созерцать красоту мира только в состоянии бесстрастия.
В детстве я имел одно нехорошее пристрастие,- ловил, засушивал и коллекционировал насекомых, в т. ч. бабочек. Имея это пристрастие, я не мог по-настоящему любоваться ими. Я смотрел на них нездоровым, узким взглядом охотника, стяжателя, сквозь призму страсти. Не любовался, а гонялся за ними, боялся упустить. Это увлечение доставляло мне не удовольствие, а беспокойство, переживание, страдание.
Потом Господь исцелил меня от этой страсти. И только тогда я смог по-настоящему любоваться насекомыми и вообще животным миром, радоваться, наслаждаться созерцанием. Тогда я понял, что до этого, в состоянии страсти, я не обладал этой красотой, этими творениями. Даже когда я приобретал экземпляр насекомого, то приобретал лишь мёртвое тельце, лишённое жизни, в котором сохранились лишь остатки уходящей красоты, и которого было недостаточно, чтобы постичь смысл этих творений. Которое через некоторое время всё-равно рассыпалось в прах. А в состоянии свободы от этого пристрастия я стал действительно обладать этой красотой, этими творениями. Всё это стало моим, вся красота этих творений стала моей. Тогда я понял, что я могу не гоняться за ними, что красота и смысл этих творений от меня никуда не денется, даже если я больше никогда не увижу то или иное животное в земной жизни. Если буду с Богом. Ведь, она у Бога. Он и есть Источник всякого смысла и всякой красоты. Соотв-но, кто с Богом, тот всем обладает. "У верного целый мир богатства, а у неверного — ни обола" (Притч. 17, 6).
Этот пример и опыт можно спроецировать и на блудную страсть.
Свт. Феофан Затворник: "опоры страстей подрываются в самом начале. Как же после устоять самые страсти? Говорят: если так, то в душе останется холодная безжизненность, дикая пустыня. Так – в душе какого-нибудь стоика, но не христианина облагодатствованного. Таким можно сказать: заглуши только страсти христианским путем, а что там будет, сам узнаешь; но знай, что это не будет пустыня" ("Начертание Христианского нравоучения").
2) Приписывать бесстрастие нехристианским подвижникам, предполагать возможность исцеления от страстей вне Церкви.
Все страсти берут начало в первородном грехе. Корень всех страстей,- самость (как греховное сердечное расположение), - это и есть первородный грех (в онтологическом аспекте).
Свт. Феофан Затворник:
"Самость — корень грехов. Отпадающий от Бога на чем другом может остановиться как не на себе? — и останавливается. Вот и самость" (Собрание писем, вып. 8, п. 1465).
"Самолюбие и есть живущий в нас грех, от которого вся грешность, и который делает грешным всего человека, — с ног до головы, пока он имеет место в душе" (Собрание писем, вып. 8, п. 1454).
Свт. Игнатий (Брянчанинов):
"Должно веровать, что в первородном грехе заключается семя всех страстей, что мы родимся с наклонностью ко всем видам греха: и потому не должно удивляться проявлению и восстанию ни одной страсти, как чему нибудь необыкновенному и странному... Неувлекающийся какою-либо страстью не должен думать что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее" ("Аскетические опыты", т. 1, "Отношение Христианина к страстям его").
"Знай, что все страсти и все падшие духи находятся в ближайшем сродстве и союзе между собой. Это сродство, этот союз - грех. Если ты подчинился одной страсти, то чрез подчинение этой одной страсти ты подчинился и всем прочим страстям. Если ты попустил пленить тебя одному духу злобы, собеседованием с влагаемыми им помыслами и увлечением этими помыслами или мечтаниями, то ты поступил в рабство ко всем духам. По побеждении твоем, они будут передавать тебя друг другу, как пленника. Этому учат святые Отцы, этому учит самый опыт" ("Слово о молитве умной, сердечной и душевной").
Прп. Иустин (Попович): "На самом деле первоначальный грех в зародыше, подобно семени, содержит все прочие грехи, весь греховный закон вообще, всю его сущность, его метафизику, и генеалогию, и онтологию, и феноменологию. В первородном грехе открылась сущность всякого греха вообще, начало греха, природа греха, альфа и омега греха. А сущностью греха, будь то дьявольского или человеческого, является непослушание Богу как Абсолютному Добру и Творцу всего доброго. Причиной этого непослушания является самолюбивая гордость. «Дьявол не мог бы увлечь человека во грех, — говорит блаженный Августин, — если бы в этом не выступило самолюбие»" ("Первородный грех, его причины и последствия").
Освобождение от первородного греха, т. е. от самости как сердечного расположения, корня страстей, возможно только благодатью Искупления, т. е. только в Церкви Христовой.
Соотв-но, своими силами (усилием воли) человек может утеснять, подавлять страсти, не давать им проявляться. Но искоренить корень страстей, самость, и даже одну какую-либо страсть, своими силами без благодати Искупления человек не в состоянии.
А подавление какой-либо страсти, доколе в человеке остаётся сам корень страстей, означает лишь степень, т. е. уменьшение страсти до степени зачатка, но не полное её искоренение. Бесстрастие невозможно в принципе, доколе в человеке остаётся корень всех страстей,- самость.
Соотв-но, бесстрастие возможно только благодатью Искупления и действием Духа Св-го, т. е. только в Церкви Христовой. Подлинное и полное бесстрастие – это только благодатное бесстрастие. Критерий бесстрастия – это действие Духа Св-го, Который исцеляет человека от страстей.
Для нехристиан, не принадлежащих к Православной Церкви, это недоступно в принципе.
Соотв-но, в буддизме, в йоге и в любой другой нехристианской религиозной практике бесстрастие невозможно в принципе. Там происходит лишь подавление одних страстей за счёт развития других. Например, подавление блудной страсти и чревоугодия за счёт развития гордыни. Йоги и вообще нехристианские (неправославные) подвижники бесстрастия не достигают. Они лишь подавляют в себе проявления некоторых страстей при сильном развитии других страстей (например, гордыни). Реального искоренения страстей, освобождения от корня страстей (самолюбия) у них не происходит.
Как, например, у дерева можно отсечь некоторые ветви. Другие вырастут ещё сильнее. Но дело в том, что корень остаётся. Так у нехристианских подвижников не происходит искоренение страстей, но только подавление некоторых страстей.
Вне Церкви на основании естественной добродетели человек может противостоять греху в конкретных ситуациях, не допускать проявления страсти. Но вообще исцелиться от страстей и даже от одной страсти до полного её искоренения не может. Сама по себе естественная добродетель не способна исцелить от страстей.
Единственный путь исцеления от страстей – это православная аскетика.
Прп. Симеон Новый Богослов: "Без благодати Святого Духа невозможно ни освободиться от страстей и бессловесных похотей, ни стать сыном Божиим, ни освятиться" (Слово 87).
Св. Игнатий (Брянчанинов):
"Непорочность, достойная рая, является по истреблении из сердца страстей. Единый Святой Дух может вполне очистить человека от страстей и возвратить ему власть над самим собою, похищенную диаволом" ("Слово о смерти", гл. 38).
"Необходим подвиг для христианина; но не подвиг освобождает христианина от владычества страстей: освобождает его десница Вышнего, освобождает его благодать Святого Духа... (св. Исаак Сирский, Слово 43)" ("Аскетические опыты", т. 1, "Отношение Христианина к страстям его").
3) Полагать, что бесстрастие придёт само автоматически с возрастом.
Страсти коренятся не в физиологии, а в душе. Конкретно это болезнь воли.
Поэтому возраст сам по себе не приводит к бесстрастию. Если человек не ведёт духовную жизнь, не борется со своими страстями, то из него и в глубокой старости будет лезть всякая грязь и дрянь, поскольку сердце будет не очищено.
Так, человек может быть уже физически немощен, и тем не менее страдать блудной страстью. Потому что страсть коренится не в физиологии, а в душе.
От страстей человек не избавляется иначе как при участии воли. Т. к. страсти – это и есть болезнь воли.
Свт. Иоанн Златоуст: "Одни говорят, что пожелание происходит от мозга, другие - от чресл; а я говорю, что оно происходит не из иных источников, как от развращенной воли и невнимания к помыслам. Если воля целомудренна, то никакого не будет вреда от естественных движений" (Беседы на Мф.).
Прп. Симеон Новый Богослов: "Плотской похоти, брачного или безбрачного смешения, сластей, угождения гневу, многоспания, ленивого бездействия, щегольства и многого другого подобного не тело ищет, как думают многие ненаказанные,- как не ищет оно этого, когда бывает мертво,- но ищет этого душа посредством тела, находя это приятным себе и услаждаясь этим, так как душа тесно соединена с телом" (Слово 43).
4) Предполагать выборочное бесстрастие, считать подавление какой-либо страсти её искоренением.
Дело в том, что доколе человек не достиг полного освобождения от страстей, т. е. бесстрастия, в нём остаётся корень всех страстей - самость, а значит, все страсти как минимум в зачатке. Соотв-но, любая страсть может проявиться, развиться или вернуться. Полное искоренение какой бы то ни было страсти возможно только с искоренением корня всех страстей - самости. А это возможно только благодатью Христа. Т. е. только при благодатном полном бесстрастии.
Поэтому не надо обольщаться. Избавление от какой-либо страсти без благодатного полного бесстрастия означает лишь степень, т. е. уменьшение страсти до степени зачатка, но не полное её искоренение.
Свт. Игнатий (Брянчанинов):
"Должно веровать, что в первородном грехе заключается семя всех страстей, что мы родимся с наклонностью ко всем видам греха: и потому не должно удивляться проявлению и восстанию ни одной страсти, как чему нибудь необыкновенному и странному... Неувлекающийся какою-либо страстью не должен думать что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее" ("Аскетические опыты", т. 1, "Отношение Христианина к страстям его").
"...и при молитве. Когда христианин постоянно и тщательно займется ею, тогда она мало-помалу начнет открывать в нем страсти его, о существовании которых в себе он доселе не ведал. Она обнажит пред ним в поразительной картине падение естества человеческого и плен его" ("О молитве").
"Знай, что все страсти и все падшие духи находятся в ближайшем сродстве и союзе между собой. Это сродство, этот союз - грех. Если ты подчинился одной страсти, то чрез подчинение этой одной страсти ты подчинился и всем прочим страстям. Если ты попустил пленить тебя одному духу злобы, собеседованием с влагаемыми им помыслами и увлечением этими помыслами или мечтаниями, то ты поступил в рабство ко всем духам. По побеждении твоем, они будут передавать тебя друг другу, как пленника. Этому учат святые Отцы, этому учит самый опыт" ("Слово о молитве умной, сердечной и душевной").
Спасение и совершенство предполагает бесстрастие.
Идеологической целью жизни Христианина является не бесстрастие само по себе, и даже не совершенство само по себе, а стяжание Духа Святого, воссоединение с Богом, возвращение к Богу.
Но, эта цель предполагает очищение человека от всего нечистого, нравственно несовершенного, от всего, что препятствует этому воссоединению, несовместимо с абсолютной святостью Бога. Т. к. сказано о Небесном Иерусалиме, что "не войдет в него ничто нечистое" (Откр. 21, 27).
Соотв-но, от страстей. Т. к. страсти есть несовершенство, нечистота.
Чтобы показать, что страсти есть несовершенство, нечистота и несовместимы со святостью Бога – небольшой экскурс по страстям:
Что такое страсть.
Страсть (если говорить о греховных страстях) – это греховная повреждённость человеческого естества вследствие грехопадения, греховное повреждение естественного свойства, болезнь воли относительно этого свойства естества, склонность к его неверному, греховному, употреблению, когда человеку легче творить зло, чем добро, т. е. извращённое, противоестественное, гипертрофированное состояние естественного свойства.
Страсть – противоестественна.
Иногда страсти условно делят на "естественные" и "противоестественные". Называя "естественными" такие как, например, блуд, чревоугодие, а "противоестественными" – разные извращения. Но это условное деление, т. е. речь здесь о степени.
На самом деле в принципе любая греховная страсть противоестественна как греховное извращение естественного, установленного Богом, порядка бытия. Она есть болезнь, патология, уродство, повреждение, искажение естества, страшное, отвратительное, мерзкое, извращённое, противоестественное, нижеестественное состояние. Слабым, внешним, подобием которого являются различные телесные уродства и болезни. Которые Бог и попустил, очевидно, в т. ч. как образ того, что страсти делают с душой, как выглядит душа, повреждённая грехом.
Естественное, здравое, состояние – это бесстрастие.
А нынешнее состояние по грехопадении, доколе человек не освободился от страстей, т. е. доколе не достиг бесстрастия, – это состояние противоестественное, нижеестественное. Т. е. падшее, повреждённое, униженное состояние человеческого естества.
Прп. Иоанн Дамаскин:
"энергия есть движение согласно с природой, а страсть – вопреки природе" (ТИПВ 2, 22).
"Ибо зло – не сущность какая-либо и не свойство сущности, но нечто случайное, то есть добровольное отступление от того, что согласно с природой, в то, что противоестественно, что именно и есть грех" (ТИПВ, 4, 20).
Прп. Иоанн Лествичник: "Бог не есть ни виновник, ни творец зла. Посему заблуждают те, которые говорят, что некоторые из страстей естественны душе; они не разумеют того, что мы сами природные свойства к добру превратили в страсти" ("Лествица", 26).
Прп. авва Дорофей: "Страсти же не принадлежат нам по естеству, ибо они даже не имеют никакой сущности или состава, но, как тьма по существу своему не имеет состава, а есть состояние воздуха, как говорит святой Василий, бывающее от оскудения света, так и страсти не естественны нам: но душа, по сластолюбию уклонившись от добродетелей, водворяет в себе страсти и укрепляет их против себя" ("Душеполезные поучения и послания").
Свт. Феофан Затворник:
"Если смотреть на страсть в отношении к Богу или на ее значение в нравственном мире, то она есть истинное духовное идолопоклонство. Коль скоро есть страсть, или любовь ко греху, то предмет его, как идол, стоит в сердце, которое потому становится для него капищем и в жертву ему приносится все с охотным послушанием всякий раз. «Не можете Богу работати и мамоне», сказал Господь (Мф. 6:24). Чье сердце пристрастилось ко греху, для того он бог".
"Нет сомнения, что всякая страсть есть тяжкий и смертный грех, ибо отдаляет от Бога и погашает ревность к богоугодной жизни".
"Всякий страстный есть, по существу дела, идолопоклонник".
("Начертание Христианского нравоучения").
Свт. Игнатий (Брянчанинов): "Страсти противоестественны непорочному естеству нашему, каким оно было создано; противоестественны страсти и естеству обновленному; они естественны падшей природе" ("Аскетические опыты", т. 1, "Отношение Христианина к страстям его").
Свт. Тихон Задонский: "Страсти есть внутреннее и душевное идолослужение; потому что служащие страстям почитают их внутренним подчинением сердца, как идолов" ("Об истинном христианстве").
И доколе человек не исцелился от страстей, он является ненормальным, духовным уродом, потенциальным злодеем, действительным грешником. Хоть зачастую и не отдаёт себе в этом отчёта. В критической ситуации искушения это зачастую становится очевидным. Очевидным для самого человека, если он борется со своими страстями, не даёт им хода. И очевидным для окружающих, если человек со страстями не борется. Достаточно вспомнить ситуации, которые возникали в результате глобальных бедствий,- стихийных бедствий, войн, беспорядков, безвластия, голода и т. д., когда "нормальные" люди превращаются в убийц, бандитов, насильников, грабителей, воров, людоедов и т. п.
Что происходит в Крещении относительно страстей.
Говоря о греховной страсти следует различать два аспекта этого понятия:
"В составе страсти должно различать сердечное расположение и привычные действия, удовлетворяющие страсть" (свт. Феофан Затворник, "Начертание Христианского нравоучения").
Т. е. 1) страсть – это собственно грех как состояние, в т. ч. первородный грех (в своём онтологическом аспекте), т. е. действующий грех, или закон греха, или тление, или семя тления, или "ветхий человек" (Рим. 6, 6), или любовь ко греху, или насилие греха, или действие греха, или внутренняя тяга ко греху, или влечение ко греху.
Также, 2) страсть – это греховный навык, или "тело греховное" (Рим. 6, 6).
В Крещении человек освобождается от первородного греха. Т. е. от власти греха, или насилия греха, или действия греха, или внутренней тяги ко греху, или склонности к греху, или влечения ко греху, или тления, или семени тления, или грехолюбия. Т. е. от того, что составляет сердечное расположение в составе страсти, т. е. от самости как сердечного расположения, что и есть первородный грех в онтологическом аспекте.
И в принципе, если человек приступает к Крещению с пламенной решимостью воли больше не допускать греха, то может сохранить это состояние и легко и быстро достичь бесстрастия, если с момента Крещения своей волей ни в чём не уступит греху, даже на уровне принятия помысла. Это зависит от выбора воли человека.
(На практике же обычно бывает, что человек по Крещении не сохраняет это состояние и снова своей волей допускает грех,- даже принятие одного греховного помысла уже является грехом,- тогда снова возобновляет в себе "ветхого человека", действие греха, тление, самость как сердечное расположение, снова порабощает себя греху. Т. е. снова возобновляет в себе действие страстей, саму структуру страстей.)
Однако, остаются страсти, т. е. греховные навыки. Для того, чтобы человек преодолел их при участии воли. Которые развились посредством воли, соотв-но, и упразднены должны быть при участии воли. Этого требует и справедливость, и онтологическая природа страстей, которые есть болезнь воли, соотв-но, и упразднены должны быть не иначе как при участии воли.
Действие Крещения на естество подобно тому, как, например, гниющее мясо опустить в соляной раствор. В нём останавливается процесс гниения. Но повреждённость предыдущим гниением остаётся. Для её преодоления нужны дополнительные усилия. Например, обрезать ножом повреждённые гниением места.
Свт. Иоанн Златоуст: "если имеешь привычку – делать что-нибудь другое непозволительное, истреби эту привычку, чтобы после крещения опять не возвращаться к ней. Купель уничтожает грехи, а ты исправь привычку" ("Слова огласительные", слово 2).
Свт. Феофан Затворник:
"Замечательно слово Апостола: Яко ктому не работати нам греху... и другое: Грех вами да не обладает (Рим.6,14). Это дает нам разуметь, что то, что в расстроенной падшей природе составляет силу, влекущую ко греху, не истребляется вконец в крещении, а только поставляется в такое состояние, в коем не имеет над нами власти, не обладает нами, и мы не работаем ему. Оно в нас же находится, живет и действует, только не как господин. Главенство с сих пор принадлежит уже благодати Божией и духу, сознательно себя ей предающему. Святой Диадох, объясняя силу крещения, говорит, что до крещения грех живет в сердце, а благодать извне действует; после же сего благодать вселяется в сердце, а грех влечет извне. Он изгоняется из сердца, как враг из укрепления, и поселяется вне, в частях тела, откуда и действует раздробленно набегами. Почему и есть непрестанный искуситель, соблазнитель, но уже не властелин: беспокоит и тревожит, но не повелевает" ("Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики").
"Сие ведяще, яко ветхий наш человек с Ним распятся, да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам греху
...Упразднение означает делание недеятельным (см.: блаженный Феодорит). Да упразднится тело греховное — будет то же, что: да соделаются недеятельными в нас все виды порока или греха или да престанут действовать, да замрут. Не сказал: распятся ветхий человек, и упразднися тело греховное, — но: да упразднится, — показывая, что в этом последнем должно принимать участие и свободное рачение наше, — чем указывается на труд и подвиг над пресечением действенности пороков, грехов, страстей.
Но как же это: ветхий человек уже распят, то есть лукавое расположение уже умерщвлено, а между тем предлежит еще упразднять тело греховное, или разные виды порока? На это скажем: грех, как и добродетель, является в трех видах: грех, как дело, и обнимает всю совокупность грешных дел; грех, как склонность, и обнимает все виды грешных наклонностей, страстей, пороков; грех, как грехолюбие вообще, означает коренную падкость человека на грех вообще. Грех в последнем значении есть собственно ветхий человек. Он умирает и распинается в крещении; потому что в нем мы воспринимаем смертельную ненависть ко греху и любовь к правде и добру; а это и есть смерть грехолюбия, то есть распятие ветхого человека. Но тогда как воспринято такое доброе расположение, настроение, решение, частные виды грешности и лукавства — страсти остаются еще, и их надо побеждать и доводить до бездействия или упразднять, особыми против них направленными трудами и подвигами. Труды и подвиги, не позволяя им действовать, истощают их, измождают, замаривают; они и делаются недейственными. Поднимать эти подвиги против страстей нет нравственной возможности, пока в сердце качествует грехолюбие, или ветхий человек. Почему Апостол и сказал, — что для того, чтоб упразднилось тело греховное, или истреблены были пороки и страсти, распят прежде ветхий человек, — восприняты возненавидение греха и возлюбление добра. Это изменение на добро, благодатию Божиею укрепленное в крещении, является мощным к побеждению страстей и упразднению их" (Толков. на Рим. 6, 6).
Прп. Паисий Святогорец: "В Крещении человек облекается во Христа, освобождается от первородного греха, на него сходит Божественная Благодать, но плохие наследственные задатки остаются. Неужели Бог не может и их изгладить святым Крещением? Может, но оставляет их человеку, чтобы он подвизался, чтобы победил и в конце получил победный венец" ("Слова, т. V").
Прп. Иустин (Попович): "неточно римокатолическое утверждение, что в возрожденном человеке не остается ничего греховного и неугодного Богу и что все это уступает место тому, что непорочно, свято и богоугодно. Ибо из Святого Откровения и учения древней Церкви мы знаем, что благодать, преподаваемая падшему человеку через Иисуса Христа, не действует механически, не дает освящения и спасения немедленно, в мгновение ока, но постепенно проникает все психофизические силы человека, соразмерно его личному подвигу в новой жизни, и его, таким образом, одновременно и лечит от всех греховных недугов, и освящает во всех мыслях, чувствах, желаниях и делах. Является необоснованным преувеличением мыслить и утверждать, что у возрожденных нет абсолютно никаких остатков греховных недугов, когда возлюбленный Христом тайновидец ясно учит: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1Ин.1:8); и великий Апостол народов пишет: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которое не хочу, делаю. Если же делаю то́, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим.7:19-20: ср.: Рим.8:23-24)" ("Первородный грех, его причины и последствия").
Короче говоря, страсти как навыки по Крещении остаются, чтобы человек преодолел их при участии воли. А страсть (самость) как сердечное расположение человек возобновляет в себе по Крещении своей волей, когда снова по Крещении допускает грех. Т. о. получается, что на практике как правило человек после Крещения снова приходит в то же состояние в онтологическом аспекте, что было и до Крещения.*
Можно сказать: страсти тоже уничтожаются силой Крещения. Но не автоматически, а при участии воли человека. Соотв-но, и происходит это не непременно в момент Крещения, а по мере проявления воли в этом направлении.
Т. о. стремление к бесстрастию – необходимое следствие Крещения, продолжение после Крещение, непременное условие его полноценной реализации, усвоения его плодов.
Структура или древо страстей.
Древо страстей – такое:
Корень или зачаток, семя всех страстей – самость (самолюбие, эгоизм (эгоизм – не в бытовом значении этого слова как одно из проявлений самости)), т. е обращённость на себя вместо Бога. Которая есть греховная болезнь человеческой природы, потеря ориентира вследствие отрыва от Бога, как короткое замыкание, онанизм ипостаси, когда человек сам для себя стал средоточием, центром бытия, т. е. идолом для самого себя, самоистуканом. (Это более широкое понятие, чем гордость; иногда св. отцы самость называют "гордостью", в таком случае гордость в широком смысле, т. е. самость, следует отличать от гордости в собственном смысле, в узком смысле, т. е. славолюбия, которая есть производная от самости наряду со сластолюбием и сребролюбием; но чтобы не было путаницы в терминологии, лучше эту коренную страсть называть "самостью", а термин "гордость" применять к гордости в собственном смысле, т. е. славолюбию.) Самость и есть собственно греховная повреждённость нашей природы вследствие грехопадения. т. е. это и есть грех, в т. ч. первородный грех, закон греха, тление, семя тления, грехолюбие, любовь ко греху. Самость лежит в основе каждой страсти как её сила, двигатель и как её логическое основание. Т. к. любая страсть есть ни что иное как самость в той или иной форме её проявления.
Свт. Феофан Затворник:
"Действующее в нас начало греховной жизни есть себялюбие или самоугождение, иначе — эгоизм, самость".
"Когда отторгся человек от Бога и порешил сам устроять свое благобытие, то ниспал в самость, душа коей всякое самоугодие... Из самости породилось множество страстей, которые вместе с нею вторглись в душевно-телесную область, извратили естественные силы, потребности и отправления души и тела и, сверх того, внесли многое, чему нет никакой опоры в естестве. Душевно-плотяность человека падшего стала страстною. Итак, падший человек самостен"
"...главное расположение, гнездящееся в самой глубине души у человека падшего и еще не восставшего, есть самолюбие, или эгоизм... Когда Макарий Великий советует войти глубоко внутрь себя и убить на самом дне сердца гнездящегося змия, то разумеет под сим змием самолюбие (Сл. 1, гл. 1). Все порочные расположения или все нравственное зло истекает уже из самолюбия, как говорит Феодор, епископ Едесский (Добротолюбие, т. 3, гл. 93). «Самолюбие есть мать неизобразимых зол. Кто побеждается им, тот входит в союз и со всеми прочими страстями». Нетрудно, впрочем, заметить, что между сими страстями есть начальнейшие и неточные, стоящие во главе других, сами оглавлены будучи самолюбием. Эти первые порождения самости суть гордость, или вообще жажда возвышения, корыстолюбие, или любостяжание, и плотоугодие, или полнее, жажда наслаждений и удовольствий всесторонних. Это подтверждает опыт и простое наведение, что какую ни возьми страсть, всегда, восходя к источнику, придешь к какой-нибудь из показанных страстей начальных. Посему говорит св. Максим Исповедник (О любви сотня 2, гл. 59): «Блюди себе от матери злых – самолюбия. От сего бо рождаются три первых страстных помысла – чревобесие, сребролюбие и тщеславие, от которых потом разрождается и весь злых собор» (то же у Феодора Едесского, гл. 61, 62 и у Григория Синайского в Добротолюбии). Мир есть овеществленное самолюбие или есть совокупность его порождений в лицах и действиях; ибо св. Иоанн Богослов все, что в мире, делит на три класса: «похоть плоти, похоть очес и гордость житейскую» (1 Ин. 2:16), то есть что там все движется по действию сих трех страстей... Каждая из сих начальных страстей в свою очередь раскрывается множеством других, исполненных ее духом и характером. Они кладут свою печать как на всех силах человека, так и на всей его деятельности и тем осложняют его страстность и размножают страсти... Вот ближайшие порождения самолюбия: похоть плоти, похоть очес и гордость житейская – с происходящими от них страстями. Есть, впрочем, по замечанию святых отцов, и между происходящими от них тоже начальнейшие, как бы необходимые и всегдашние их спутники. Таковыми признаются пять: гнев, блуд, печаль, леность, тщеславие. Происхождение их из первых очень просто. Так, сластолюбие является преимущественно в двух страстях, чревоугодии и блуде, и сопутствуется расслаблением и леностью; с сребролюбием всегда в связи печаль и зависть, с гордостью – гнев и тщеславие. Сии производные пять ставятся с первыми, по силе их многоплодности, в один разряд, так что начальнейших или неточных считается» прямо восемь или семь, ибо иные тщеславия не отделяют от гордости. Смотри о сем Феодора Едесского – главы 10 (Добротолюбие, т. 3); Евагрия о различных помыслах (Добротолюбие, т. 1, гл. 1:24); «Правосл. Испов.», ч. 3, вопрос 23 и далее. Смотри то же у Лествичника в главах о сих страстях... У всякого человека, работающего греху, самость со своими тремя порождениями и с некоторыми из пяти страстей всегда есть, только у одного преимуществует одна, у другого – другая. Вместе с ними качествует в нем и целое племя страстей по характеру и духу своей родоначальницы, которая разнообразится в людях по влиянию пола, возраста, состояния... Всякий рождается на свет поврежденным – с самостию, или семенем всех возможных страстей".**
"Откуда страсти? Ни один человек не рождается со страстию определенною. Каждый из нас приходит в свет сей только с семенем всех страстей самолюбием. Сие семя потом жизнию и свободною деятельностию развивается, растет и раскрывается в большое дерево, которое ветвями своими покрывает всю греховность нашу, или всю область грехов, потому что всякий грех непременно уже укрывается под ним или висит на какой-нибудь его ветке. Главнейшие ветви самолюбия суть гордость, лихоимание, сластолюбие. От сих отрождаются уже все другие страсти"
("Начертание христианского нравоучения").
"Самость — корень грехов. Отпадающий от Бога на чем другом может остановиться как не на себе? — и останавливается. Вот и самость" (Собрание писем, вып. 8, п. 1465).
"Самолюбие и есть живущий в нас грех, от которого вся грешность, и который делает грешным всего человека, — с ног до головы, пока он имеет место в душе" (Собрание писем, вып. 8, п. 1454).
"Самолюбие - корень, из которого вырастает гордость, своекорыстие, чувственность. Это главные стволы греховного дерева, от них идут отпрыски - тщеславие, ненависть, зависть, гнев, уныние, похоть" ("Созерцание и размышления", "Рожденный от Бога, греха не творит").
"Грех, живущий в нас,— корень и источник всех грехов — есть самость, или самолюбие" (Письма о разных предметах веры и жизни, п. 31).
"Внутренняя же греховность вся коренится на эгоизме с его исчадиями" ("Мысли на каждый день года").
"Семя змииное в нас - самость; отрасли его - страсти: сначала гордость, своекорыстие, чувственность; далее - гнев, похоть, ненависть, зависть, тщеславие; наконец, все неисчетное множество страстных движений и навыков, грубых и тонких" (Сборник слов "Внутренняя жизнь", гл. 4).
"Из самолюбия исходят все страсти. Главнейшими или родоначальными из них почитаются и суть — гордость, корыстность и сластолюбие" (Толков. на 2Тим. 3, 2).
"...в душе служим тщеславию, человекоугодию, интересам, зависти, страсти блистать и нравиться, гневу, ненависти и прочее,— из коих всех слагается в нас идол самости и закоренелого эгоизма" ("Сборник слов на Господские, Богородичные и торжественные дни", слово 10).
Свт. Игнатий (Брянчанинов): "Самолюбие есть та греховная страсть, которая составляется из полноты всех прочих разнообразных греховных страстей" ("Аскетические опыты", "Совещание души с умом").
Свт. Тихон Задонский: "Самолюбие же — корень всех зол. И так гордость — начало и корень всякого греха" ("Об истинном христианстве", кн.1, §72).
Прав. Иоанн Кронштадтский: "Корень всякого зла есть самолюбивое сердце, или саможаление, самощадение; от самолюбия или чрезмерной и незаконной любви к самому себе проистекают все страсти" ("Моя жизнь во Христе", ст. 1112).
Прп. Макарий Оптинский:
"Упоминаешь не раз о самолюбии своем и будто уважаешь оное, красуешься им, как некою утварью. Надобно его истреблять из себя всеми мерами, оно-то причиною есть всех наших зол и пороков" (Письма к монахиням, п. 104).
"…во всех нас есть главная вина грехов; все от него (самолюбия): гордость, и тщеславие, и гнев, и сластолюбие, и сребролюбие, и зависть и прочее, но вообще мы называем гордость виною всех грехов" (Письма к мирским особам, п. 141).
"Самолюбие не есть врожденное, но прибывшее от греха. Не по самолюбию ли пал и первый ангел, желав быть равен Богу. Он сам изобрел оное, а не так был сотворен, и тем же прельстил первозданных, внушив им: «будите яко бози». Они, приняв сей совет, возлюбили себя, презрев заповедь Божию, вкусили от запрещенного плода; от того помрачили и разум, и волю. Видите, самолюбие не врожденное в человеке, а прибывшее от греха" (Письма к мирским особам, п. 396).
"Самолюбие есть изобретение диавола. Он, облекшись в самолюбие, воспротивившись Богу и низвергнутый с неба, помрачился" (Письма к мирским особам, п. 148).
Прп. Максим Исповедник:
"Когда отвергнем самолюбие, – это, как я сказал, начало и матерь всех зол, тогда вместе с ним отторгнется и все, что из него: ибо когда его не будет, тогда никакой вид или след зла не может уже никак устоять в нас" (Умозрительные и деятельные главы, выбранные из семисот глав Греческого Добротолюбия, 94).
"Самолюбие, как, неоднократно говорилось состоит причиной всех страстных помыслов; ибо от него рождаются три главнейшие помысла вожделевательной части души: чревоугодия, сребролюбия и тщеславия. Потом от чревоугодия рождается помысел блудный; от сребролюбия любостяжательный; от тщеславия гордостный; прочие же все следуют за каждым из сих трех"
"Начало всех страстей есть самолюбие, а конец гордость" (Четыре сотни глав о любви, Третья сотница о любви 56, 57).
Прп. Никодим Святогорец: "Со времени преступления прародителя нашего мы, несмотря на расслабление своих духовно-нравственных сил, обыкновенно думаем о себе очень высоко. Хотя каждодневный опыт очень впечатлительно удостоверяет нас в лживости такого о себе мнения, мы в непонятном самопрельщении не перестаем верить, что мы нечто, и нечто немаловажное. Эта, однако ж, духовная немощь наша, весьма трудно притом замечаемая и сознаваемая, паче всего в нас противна Богу, как первое исчадие нашей самости и самолюбия и источник, корень и причина всех страстей и всех наших падений и непотребств" ("Невидимая брань", ч. 1, гл. 2).
Свт. Феодор Эдесский:
"О самолюбии, всех ненавидящем, верно сказал некто из премудрных: лютая брань самолюбия, как тиран некий, стоит во главе всех помыслов, коими тремя оными (сластолюбие, сребролюбие и славолюбие) восхищет ум наш. Самолюбие, сластолюбие и славолюбие изгоняют из души память Божию; когда же пресекается память Божия, тогда поселяется в нас мятеж страстей. Самолюбие бывает родительницей неисчетных страстей, Почему, когда кто исторгает из сердца самолюбие, тогда легко возьмет силу и над другими страстями, при содействии Господа" (Добротолюбие, Избранное для мирян).
"Самолюбие есть мать неизобразимых зол. Кто побеждается им, тот входит в союз и со всеми прочими страстями" (Главы деятельные, 61).
Прп. Григорий Синаит: "Ничто так расслабленной, беспечной и немысленной не делает душу и ревностных подвижников, как самолюбие, сия кормилица страстей" (Добротолюбие, т. 5, "Главы о заповедях и догматах, угрозах и обетованиях", 106).
Свт. Иннокентий Херсонский:
"…главный источник всех наших духовных недугов … есть преступное самолюбие наше" ("Слово на часах, в четверток недели 1-й Великого поста, о епитимии").
"Порча человека естественного называется еще… законом греховным «находящегося в членах моих» (Рим. 7; 23). Всякая жизнь имеет свой закон, следовательно, и жизнь греха имеет свой закон греха. Этот закон есть самолюбие" (Лекции, 6).
Из этого единого корня, матери всех страстей, происходят три основные страсти, три ствола (точнее сказать, самость проявляется в форме трёх основных своих разновидностей): сластолюбие (стремление к наслаждениям вообще), сребролюбие (стяжательство, лихоимство), гордость (славолюбие). Или, как они названы у Апостола: "похоть плоти, похоть очей и гордость житейская" (1Ин. 2, 16).
Из этих трёх происходят основные страсти, которые вместе с собственно гордостью и собственно сребролюбием составляют основные восемь страстей (точнее сказать, эти три основные страсти проявляются в форме восьми своих основных разновидностей):
1. чревоугодие,
2. любодеяние (блудная страсть),
3. сребролюбие,
4. гнев,
5. печаль,
6. уныние,
7. тщеславие,
8. гордость.
Как правило, св. отцы говорят о 8-ми основных страстях. Некоторые св. отцы объединяют печаль и уныние или гордость и тщеславие и тогда говорят о 7-ми основных страстях. Т. е. это вопрос лишь терминологии и классификации, но за этим стоит одна и та же реальность.
А из них уже происходят бесчисленные разновидности страстей (точнее сказать, эти восемь основных страстей проявляются в форме бесчисленного множества своих разновидностей).
Прп. Макарий Оптинский: "Главные три вражеские исполина: славолюбие, сластолюбие и сребролюбие, самолюбием укрепленные, стараются наблюдать и взять власть свою над бедными нашими умом и сердцем; а за ними уже нетрудно и весь собор злых страстей и грехов невозбранно пленяют душевный наш град" ("Душеполезные поучения преподобных оптинских старцев", изд. Введенской Оптиной Пустыни, 2000).
Например, самость проявляется в форме в т. ч. сластолюбия; сластолюбие – в форме в т. ч. чревоугодия; чревоугодие – в форме своих разновидностей: чревобесия (объедения), гортанобесия (гурманства), пьянства, курения, наркомании, токсикомании.
И так, если разобрать, проанализировать любую страсть, то всегда придём к самости, которая лежит в её основании. В основе любой страсти всегда лежит самость.
Любая страсть – это ни что иное как самость в той или иной форме её проявления.
Тотальность греховного повреждения, всеобъемлемость страстей.
Понимание структуры страстей показывает тотальность, всеобъемлемость греховного повреждения, трагичность ситуации.
Если говорить о некрещённом, в каждом человеке по факту рождения в состоянии первородного греха есть зачаток всех страстей,- самость. А значит, все страсти как минимум в зачатке, в потенции. Каждый младенец рождается уже с зачатком всех страстей.
И если говорить о крещённом, наличие в человеке хотя бы одной страсти (независимо от степени) означает наличие в нём корня всех страстей,- самости, а значит – всех страстей как минимум в зачатке, в потенции, самой структуры страстей.
Ведь любая конкретная страсть не автономна, но коренится в трёх основных страстях,- сластолюбии, сребролюбии, гордости,- а те в свою очередь - в матери всех страстей,- самолюбии. Иначе сказать, любая конкретная страсть есть ни что иное как та или иная форма проявления самости. Т. е. все страсти в человеке взаимосвязаны, зависят друг от друга через корень всех страстей,- самость.
Свт. Игнатий (Брянчанинов): "Знай, что все страсти и все падшие духи находятся в ближайшем сродстве и союзе между собой. Это сродство, этот союз - грех. Если ты подчинился одной страсти, то чрез подчинение этой одной страсти ты подчинился и всем прочим страстям. Если ты попустил пленить тебя одному духу злобы, собеседованием с влагаемыми им помыслами и увлечением этими помыслами или мечтаниями, то ты поступил в рабство ко всем духам. По побеждении твоем, они будут передавать тебя друг другу, как пленника. Этому учат святые Отцы, этому учит самый опыт" ("Слово о молитве умной, сердечной и душевной").
Т. о., доколе человек не достиг полного освобождения от страстей, т. е. бесстрастия, он в принципе не может считать себя свободным ни от одной страсти, т. к. в нём остаётся корень всех страстей, - самость, а значит, все страсти как минимум в зачатке, в потенции. Разница – лишь в степени развития той или иной страсти в человеке. Не все страсти в том или ином человеке могут быть развиты в форме навыка. Но все есть в форме как минимум зачатка, потенции. Имея хотя бы одну страсть, человек в принципе не может быть свободен от всех остальных. Доколе не достиг бесстрастия. Страсть может не проявляться явным образом. Т. е., человек в тот или иной период жизни может не быть борим той или иной страстью, либо не давать ей ходу путём хранения ума, хранения чувства, воздержания. Т. е., страсть может не проявляться как грех. Однако, это не означает, что в человеке этой страсти нет. Если некоторые страсти не проявляются в человеке, это не значит, что их в нём нет. Доколе человек не достиг бесстрастия, т. е. доколе в нём остаётся корень страстей,- самость, любая страсть может вернуться или проявиться.
Свт. Игнатий (Брянчанинов):
"Должно веровать, что в первородном грехе заключается семя всех страстей, что мы родимся с наклонностью ко всем видам греха: и потому не должно удивляться проявлению и восстанию ни одной страсти, как чему нибудь необыкновенному и странному... Неувлекающийся какою-либо страстью не должен думать что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее" ("Аскетические опыты", т. 1, "Отношение Христианина к страстям его").
"Точно то же случается и при молитве. Когда христианин постоянно и тщательно займется ею, тогда она мало-помалу начнет открывать в нем страсти его, о существовании которых в себе он доселе не ведал. Она обнажит пред ним в поразительной картине падение естества человеческого и плен его" ("О молитве").
Т. е. всё наше естество в принципе повреждено грехом, все свойства нашего естества в той или иной степени поражены страстями, т. е. самостью в той или иной форме её проявления.
Соотв-но, доколе человек не достиг бесстрастия, любое проявление естественных свойств, т. е. любое дело или движение души, неизбежно страстно, сопряжено со страстью (даже если страсть не является ведущим мотивом в этом действии), осквернено страстью, нечисто, несовершенно. Т. к. имеет в основании самость, гнездящуюся под умом в глубине сердца и лежащую в основании любого действия и стремления души. Как змей.
Прп. Макарий Великий: "Ибо воздержание от худого не есть еще само совершенство, разве вошел уже ты в уничиженный ум и убил змея, который таится под самым умом, во глубине помыслов, гнездится и умерщвляет тебя в так называемых тайниках и хранилищах души, потому что сердце есть бездна, итак, разве его ты умертвил и изринул из себя всякую, бывшую в тебе, нечистоту. Все любомудрствующие, и закон и Апостолы, и пришествие Христово имеют целью очищение" (Добротолюбие, т. 1, "Наставления святого Макария Великого о христианской жизни", 164).**
Если вдуматься в слова прп. Макария, открывается страшная картина. Получается, что бы человек ни делал, какие бы действия и стремления ни предпринимал, доколе он не освободился от самости, которая гнездится под его умом в глубине сердца, как змей, т. е. лежит в основании всех его действий и стремлений, т. е. доколе человек не достиг бесстрастия, все его действия и стремления осквернены самостью, т. е. не могут быть совершенны и вполне угодны Богу.
Т. е. доколе человек не достиг бесстрастия, он не может быть чист и совершен ни в каком своём действии и стремлении, т. е. не может вполне угодить Богу.
В частности, любая страсть имеет в основании самость. Соотв-но, любая страсть противоречит любви к Богу и любви к ближнему. Соотв-но, доколе человек не достиг бесстрастия, он не может в совершенстве исполнить две основные Заповеди.
Пока нет бесстрастия, не может быть и полного целомудрия.
"Целомудрие состоит не только в том, чтобы воздерживаться от блуда и от плотских удовольствий, но в свободе и от прочих страстей" (прп. Ефрем Сирин, "О добродетелях и страстях").
Т. к. "Целомудрие - всеобъемлющее название всех добродетелей" (Прп. Иоанн Лествичник, "Лествица", 15). А добродетели – противоположны страстям.
Свт. Игнатий (Брянчанинов): "пред взорами ума, исцеленного Евангелием, открывается страшная пропасть падения человеческого. Христианин видит в себе падение человечества, потому что видит свои страсти. Страсти – знамение греховного смертоносного недуга, которым поражено все человечество" ("Аскетические опыты", т. 1, "Отношение Христианина к страстям его").
Итак, ясно, что страсти есть несовершенство, нечистота и несовместимы со святостью Бога.
Соотв-но, без достижения бесстрастия воссоединение с Богом, т. е. спасение, невозможно. Со страстями в Царство Божие никто не войдёт. Поскольку, как сказано о Небесном Иерусалиме, "не войдет в него ничто нечистое" (Откр. 21, 27).
Пока нет полного очищения от страстей, Господь не может принять человека в общение. Господь гнушается духовной скверны человека. "Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами?" (2 Кор. 6, 14-16).
"Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями" (Гал. 5, 24).
Т. е. это условие принадлежности Христу.
"Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления" (1 Кор. 15, 50).
Свт. Игнатий (Брянчанинов): "Плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут: и потому для спасения необходимо освободиться не только от влияния плоти, или грубых страстей, но и от влияния крови, посредством которой страсти действуют на душу утонченно" ("Приношение современному монашеству", гл. 1).
Прп. Исаак Сирин: "Нетлением он назвал ведение мира горнего, тлением же, плотью и кровью растлевающие страсти души и тела, которые находятся в плотском уме" ("Слова подвижнические").
"Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога увидят" (Мф. 5, 8).
Чистота сердца – это собственно бесстрастие. Речь в Евангелии идёт о том самом бесстрастии, которого достигали святые подвижники. Значит, нечистые сердцем, т. е. имеющие в себе страсти, не увидят Бога.
Прп. Макарий Великий: "Всякая душа, носящая на себе греховную проказу страстей, если не приступит к истинному Архиерею, и еще ныне не будет Им уврачевана, не войдет в стан Святых, в Церковь небесную. Как непорочная и чистая, Церковь сия требует душ непорочных и чистых. Ибо сказано: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8)" ("Духовные беседы", 44).
"С какой страстью человек не борется мужественно , ту любит он , и она обладает им и обременяет его, и делается для него оковами и препятствием уму его обратиться к Богу, благоугодить Ему и, послужив Ему Единому, сделаться благопотребным для царствия и улучить вечную жизнь" (Добротолюбие, 107).
Свт. Иоанн Златоуст: "Для христианина не будет никакой пользы, если он, имея веру и дар Крещения, окажется подвержен страстям; в таком случае и обида будет больше, и стыд сильнее" (Беседы на Рим., 11).
Прп. Симеон Новый Богослов:
"Всякая страсть и всякий грех оскверняет одежду нашей души и изгоняет нас из Царства Небесного" ("Путь освобождения от греха").
"Где Дух Господень, там свобода (2Кор.3:17), свобода от демонов и от всех страстей, всеваемых ими в душу, от ненависти, печали, смущения, малодушия, злонравия, злобы, неверия, гнева и падкости на всякое самоугождение; и те, кои обладаются ими, пусть они будут постники, безмолвники, долгопевцы псалмов, толкователи Божественных Писаний, излагатели правых догматов, учители и проповедники церковные, пусть именуются высокопреподобными, многоучеными и всесильными, не имеют части со Христом, истинным светом, просвещающим всякаго человека... ибо тьма не имеет никакого общения со светом" (Слова, 8).
Авва Дорофей: "если у кого-нибудь хотя одна страсть обратилась в навык, то он подлежит муке, и случается, что иной совершает десять добрых дел и имеет один злой навык, и это одно, происходящее от злого навыка, превозмогает десять добрых дел. Орёл, если весь будет вне сети, но запутается в ней одним когтём, то чрез эту малость низлагается вся сила его; ибо не в сети ли он уже, хотя и весь находится вне её, когда удерживается в ней одним когтём? Не может ли ловец схватить его, лишь только захочет? Так и душа: если хотя одну только страсть обратит себе в навык, то враг, когда ни вздумает, низлагает её, ибо она находится в его руках по причине той страсти" ("Душеполезные поучения", 11).
Свт. Игнатий (Брянчанинов): "Лишены надежды спасения и те православные христиане, которые стяжали греховные страсти и посредством их вступили в общение с сатаною, расторгнув общение с Богом... Каждая из этих страстей, обратившись в характер человека и как бы в правило его жизни, соделывает его неспособным к духовному наслаждению на земле и на небе, хотя б человек и не впадал в смертный грех. «Не льстите себе», говорит святой апостол Павел, «ни блудницы, ни идолослужителе, ни прелюбодее, (ни сквернителе,) ни малакии, ни мужеложницы, ни лихоимцы, ни татие, ни пияницы, ни досадителе, ни хищницы Царствия Божия не наследят» (1 Кор. 6, 9,10). «Явлена же суть дела плотская, яже суть прелюбодеяние, блуд, нечистота, студодеяние, идолослужение, чародеяния, вражды, рвения, завиды, ярости, разжжения, распри, (соблазны,) ереси, зависти, убийства, безчинни кличи и подобная сим: яже предглаголю вам, якоже предрекох, яко таковая творящии Царствия Божия не наследят...» (Гал. 5, 19-24)" ("Слово о смерти", 38).
"Страсти суть недуги души, ее язвы и струпы, отлучающие ее от Бога" ("Отечник", "Авва Исаия").
Прп. Макарий Оптинский: "Как, не читали в Добротолюбии, что Дух Святой не исходит на человека, не очищенного от страстей?" ("Письма о смирении, самоукорении и терпении скорбей", письмо 511).
Соотв-но, бесстрастие, не являясь идеологической целью жизни Христианина, тем не менее неизбежно является его практической целью; иначе сказать, не являясь самоцелью, непременно является необходимым средством достижения воссоединения с Богом, т. е. спасения. Которое возможно только если в человеке не останется ничего нечистого, нравственно несовершенного. Соотв-но, страстей. Соотв-но, путь воссоединения с Богом, стяжания Духа Святого – это и есть путь достижения бесстрастия. Это один путь. Стремление к достижению бесстрастия является практически непременной составляющей этого пути, средством достижения цели. Т. е., в уме (идеологически) человек должен иметь целью не бесстрастие как таковое само по себе, а воссоединение с Богом. Но, практически эти цели нельзя разделить. И невозможно стремиться к воссоединению с Богом, не стремясь при этом к бесстрастию.
Прп. Варсонофий Оптинский: "Цель, единственная цель нашей жизни и заключается в том, чтобы искоренить страсти и заменить их противоположным — добродетелями" ("Душеполезные поучения преподобных оптинских старцев", изд. Введенской Оптиной Пустыни, 2000).
Свт. Феофан Затворник: "Это состояние есть состояние бесстрастности, — пресветлое и многожеланное. И кажется, святой Апостол, говоря: яко ктому не работати нам греху, — желал показать последнюю мету, до коей доводит подаемый нам в Господе Иисусе Христе образ спасения. Такова цель!" (Толков. на Рим. 6, 6).
Вектор (тенденция) воли.
Итак, без достижения бесстрастия спасение невозможно. Как совместить с этим принципом тот факт, что в земной жизни практически немногие достигают (успевают достичь) бесстрастия? Даже из святых и подвижников.
Дело в том, что для суда Божия о человеке решающее значение имеет не столько даже наличное состояние (степень) праведности человека на данный момент (на момент смерти, суда Божия), сколько вектор, направление (тенденция) его воли на этот момент. Соотв-но, решающим фактором спасения является вектор (тенденция) воли человека на момент суда Божия.
"Праведность праведника не спасет в день преступления его, и беззаконник за беззаконие свое не падет в день обращения от беззакония своего, равно как и праведник в день согрешения своего не может остаться в живых за свою праведность. Когда Я скажу праведнику, что он будет жив, а он понадеется на свою праведность и сделает неправду, - то все праведные дела его не помянутся, и он умрет от неправды своей, какую сделал. А когда скажу беззаконнику: "ты смертью умрешь", и он обратится от грехов своих и будет творить суд и правду... - то он будет жив, не умрет. Ни один из грехов его, какие он сделал, не помянется ему; он стал творить суд и правду, он будет жив... Когда праведник отступил от праведности своей и начал делать беззаконие, - то он умрет за то. И когда беззаконник обратился от беззакония своего и стал творить суд и правду, он будет за то жив" (Иезек. 34, 12-19).
"Милосердие, человеколюбие и неизмеримое богатство милости Божие, по словам Иезекииля, кающегося во грехах принимает как праведного и безгрешного; а того, кто от благочестия или праведности впадает в нечестие и беззаконие, признает грешником, неправедным и нечестивым. Поэтому-то наш Господь Иисус Христос сказал: в чем Я найду вас, в том и буду судить" (мч. Иустин Философ, "Разговор с Трифоном иудеем", гл. 47).
Соотв-но, если при жизни и на момент смерти воля человека была направлена в сторону полного очищения от страстей, то в будущей жизни Бог уже Своей силой завершит этот вектор направленности воли, восполнит Своей силой то, что человек при жизни не успел (а не не захотел) сделать,- очистит человека от остатков страстей.
Но для этого человек уже в этой жизни должен стремиться к бесстрастию, к полному очищению от страстей.
Свт. Андрей Кесарийский: "Листья дерева жизни, т. е. Христа, означают тончайшие, превысшие и пресветлые разумения Божественных судеб... Эти листья будут во исцеление или во очищение неведения тех народов, которые стоят низшими в делании добродетелей. Ибо ина слава солнцу, и ина слава луне, и ина слава звездам (1 Кор. 15, 41), и многая обители у Отца (Иоан. 14, 2) для того, чтобы по характеру дел каждого, одного удостоить меньшей, а другого - большей светлости... листья - принесшие плод в шестьдесят крат. Сии, перенося к нижайшим преданный им принесшими сторичный плод луч озарения Божественным светом, принесут исцеление и здравие тем из народов, которые принесли плод в тридцать крат. Ибо каково различие между плодами и листьями, таковое же будет тогда, как писано и между спасаемыми: одни будут прославляемы менее, а другие более" (Толков. на Апокалипсис 22,2).
Свящ. Даниил Сысоев: "Что значит «листья дерева — для исцеления народов» (Откр. 22:2)? Здесь имеется в виду исцеление невежества, то есть человек будет получать плоды от добрых дел и использовать листья тонких знаний о Промысле Божием, исцеляя таким образом свое невежество и узнавая новые тайны... Произойдет не просто расширение теоретического знания, но и усиление воли, углубление чувств, в буквальном смысле — исцеление. Будет восстанавливаться целостность, будут излечиваться те раны, которые нанесены были на земле страстями; при условии, что мы с ними боролись, они будут залечены вечностью" (Толков. на Апокалипсис, гл. 22).
Если же человек ставит себе в отношении страстей целью полумеру,- не полное бесстрастие, а некоторую степень свободы от страстей без стремления к их полному искоренению, тогда смотрите, что получается. Т. о. человек фактически соглашается своей волей с наличием в себе остатков страстей. Т. е. с нечистотой, с тем, что препятствует воссоединению с Богом и заведомо не может войти в Царство Божие. Т. о., воля его, поставив себе эту границу, не направлена к их полному искоренению. А коли так, то в будущей жизни Бог не очистит такого человека от остатков страстей. Без его воли, проявленной в земной жизни. Поскольку его воля не направлена к этому. А спасение не происходит помимо воли.
Вообще, это нехорошая, неверная тенденция,- искусственно заведомо ограничивать поле духовной жизни мирянина. Ставить мирянам целью полумеру. Считать, что для них достаточно не грешить и избегать проявления грубых страстей. А стремление к бесстрастию считать для мирян неактуальным, уделом монахов и подвижников. Т. о. ставить заслон устремлению его воли. Это не спасительное состояние ума. Это губительно для отношения человека с Богом (спасения). Ведь, если человек хочет полноты, самых высот, значит, его воля направлена к этому. Даже если на практике он не достигнет этого. Но тогда Бог, на основании устремления его воли может в вечности восполнить недостаток его практики. Если же человек и не хочет полноты, тогда он не получит ничего (не спасётся). Поскольку, значит, его воля не направлена к этому.
Т. о. получается, если человек не стремится к максимальному, но ставит своей целью полумеру, то не получит ничего. Как и сказано: "Кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь" (Лк. 8, 18). Соотв-но, в таком случае в Царство Небесное такой человек войти не может. Поскольку "Не войдет в него ничто нечистое" (Откр. 21, 27). Т. к. своей волей согласился с остатком в себе нечистоты.
Резюме, вывод.
Так что, если человек при земной жизни не успел достичь бесстрастия, но стремился к его достижению, - он может спастись.
Если именно не стремится, тогда – не может. Избегать явных грехов и бороться со страстями, но не стремиться к их полному искоренению, т. е. к бесстрастию, – для спасения не достаточно. Без стремления к бесстрастию, т. е. к полному исцелению души от страстей, спасение невозможно.
Прп. Исаак Сирин: "от человека требуется не это одно – усыпить страсти, а и то, чтобы искоренить их" ("Слова подвижнические, слово 55).
Свт. Феофан Затворник : "Напрасно придумывают некоторые механические средства против страстей или толкуют о середине безопасной. Нет спасения от них без исцеления всего духа человеческого, ибо они суть свидетельства и следствия расстройства нашего существа. Возврати целость существу – и прекратятся злые страсти... Напрасно говорится так: не должно искоренять страсти, а должно только умерять их... Нет, ревностный любитель нравственной чистоты с помощию Божией благодати борется с сими исчадиями зла, подавляет их и наконец совсем успевает погашать. Это свидетельствуют правила подвизавшихся и изображение состояния совершенных, какое можно находить у святых. Так и должно" ("Начертание Христианского нравоучения").
Прп. Макарий Великий: "Ибо воздержание от худого не есть еще само совершенство, разве вошел уже ты в уничиженный ум и убил змея, который таится под самым умом, во глубине помыслов, гнездится и умерщвляет тебя в так называемых тайниках и хранилищах души, потому что сердце есть бездна, итак, разве его ты умертвил и изринул из себя всякую, бывшую в тебе, нечистоту. Все любомудрствующие, и закон и Апостолы, и пришествие Христово имеют целью очищение" (Добротолюбие, т. 1, "Наставления святого Макария Великого о христианской жизни", 164).**
Итак, бесстрастие – цель не только монахов, но всех Христиан, каждого Христианина. Каждый Христианин обязан стремиться к бесстрастию. Т. е. к полному исцелению души от належащих страстей.
_________________________________________________________________________________
Примечания:
* Если отвергать юридически (правовой) аспект грехопадения и Жертвы Христовой, тогда непонятно, что меняется после Крещения. Но в том и дело, что первородный грех – это не только действие греха, тление естества (онтологический аспект), но это в первую очередь повинность правде Бога, гневу Божию, проклятию Божию (юридический аспект). Соотв-но, Жертвой Христа мы не только исцелены от тяги к греху, тления, но в первую очередь искуплены от гнева и проклятия Божия, Жертва умилостивления уже принесена Богу за наши грехи. Поэтому, допуская грех после Крещения, мы не возвращаемся в полной мере в ветхое состояние. Мы возвращаемся в него только в онтологическом аспекте, т. е. возобновляем в себе тягу ко греху. Но, мы не возвращаемся в него в аспекте юридическом, поскольку за нас уже принесена Жертва Христова, мы уже искуплены Кровью Христовой от вины перед Богом. Поэтому по дару Христа, можем снова вернуться в состояние свободы от греха, которое было нам даровано в момент Крещения, через Таинства Покаяния и Причастия. Так что, нельзя отвергать юридический аспект грехопадения и Жертвы Христовой. Иначе, теряет смысл Таинство Крещения и его отличие от Таинства Покаяния.
Свящ. Алексей Шляпин