Предание Вселенской Церкви.

Доклад на пастырском семинаре Можайского благочиния 10.03.2017 г.

 

Цикл: Вселенскость – критерий Православия. (1)

Тема: Предание Вселенской Церкви. (1)

 

Цель (проблема)

Относительно понятия "Предание" (с большой буквы в единственном числе) имеет место неопределённость понимания. Апеллируя к понятию "Предание", некоторые иной раз сами не понимают или произвольно определяют состав и границы этого понятия и употребляют его произвольно.

Основные ошибочные представления о Предании:

- определение Предания исходя из Писания или вообще относительно Писания,  непонимание его первичности и самодостаточности как источника вероучения независимо от Писания;

- локализация этого понятия до поместного масштаба;

- мнение об "изменяемости (становлении, развитии, обогащении)" Предания в истории Церкви;

- вообще размытие границ этого понятия, расширение этого понятия до неопределённых масштабов, отождествление собственно Предания с формами его выражения или с такими понятиями как "практика", "опыт" и т. д., когда считают "Преданием" всё, что обретается в жизни Церкви,- любую форму, обряд, традицию, практику, концепцию или позицию той или иной поместной Церкви.

Что позволяет манипулировать, злоупотреблять понятием "Предание", произвольно подводя под протекцию этого понятия любую угодную практику, традицию, обычай, мнение, концепцию, позицию частного или поместного масштаба, иной раз в действительности противоречащую Преданию Церкви.

Цель данного доклада – внести ясность в понятие "Предание", показать критерии (признаки), определяющие Предание Церкви, отличающие Предание от того, что Преданием не является; отличить собственно Предание от форм его выражения и от того, что Преданием не является; чётко обозначить границы и содержание этого понятия; дать определение понятия "Предание".

Непременные признаки Предания Церкви

Если говорить не о понятии "предание" вообще (т. е. о всём, что так или иначе может быть названо "преданием" или "преданиями" с маленькой буквы), а именно о Свящ. Предании Церкви, которое есть источник и содержание вероучения Церкви, вероучительный авторитет, критерий Православия, то надо исходить из определения самой Церкви. Как Церковь, согласно Символу веры, есть Одна (μίαν) (2), Вселенская (καθολικὴ) и Апостольская, то и Предание Одной, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской Церкви уже по самой принадлежности Церкви, по самому свойству Церкви может быть только одно, единственное для всей Церкви, и непременно должно обладать характером вселенскости (καθολικότης) и апостольским происхождением.

Соотв-но, непременные признаки Предания Церкви – его единственность, вселенский (καθολικός) характер и апостольское происхождение.

Сщмч. Ириней Лионский указывал на единственность Предания: "Церковь, хотя рассеяна по всей вселенной даже до концов земли, но приняла от апостолов и от учеников их веру... Принявши это учение и эту веру, Церковь, хотя и рассеяна по всему миру, – как я сказал, – тщательно хранит их, как бы обитая в одном доме; одинаково верует этому, как бы имеет одну душу и одно сердце; согласно проповедует это, учит и передает, как бы у ней были одни уста. Ибо хотя в мире языки различны, но сила предания одна и та же. Не иначе верят, и неразличное имеют предание церкви, основанные в Германии, в Испании, в Галлии, на Востоке, в Египте, в Ливии, и в средине мира. Но как солнце – это творение Божие во всем мире одно и то же, так и проповедь истины везде сияет и просвещает всех людей, желающих придти в познание истины. И ни весьма сильный в слове из предстоятелей церковных не скажет иного в сравнении с сим учением, ибо никто не выше Учителя, – ни слабый в слове не умалит предания. Ибо, так как вера одна и та же, то и тот, кто многое может сказать о ней, не прибавляет, и кто малое, не умаляет... вся Церковь, как мы сказали прежде, имеет во всем мире одну и ту же веру" ("Обличение и опровержение лжеименного знания", кн. 1, гл. 10).

Свт. Афанасий Великий указал на изначальность, апостольское происхождение Предания: "посмотрим еще на самое первоначальное Предание, на учение и веру Вселенской Церкви, — веру, какую предал Господь, проповедали Апостолы, соблюдали отцы. Ибо на ней основана Церковь, и кто отпадает от нее, тот не может быть и даже именоваться христианином" ("Послание 1 о Св. Духе", 28).

Свт. Василий Великий, говоря о собственно Предании ("сохраненных в Церкви догматах (δόγματα)"), называет их источником"апостольское предание": "Из сохраненных в Церкви догматов и проповеданий, некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые прияли от апостольского предания, по преемству в тайне, и те и другие имеют едину и ту же силу для благочестия" (прав. 91, см. также прав. 92). (3)

А на вселенскость (καθολικότης) как непременный признак Предания указывал прп. Викентий Лиринский, определяя её как соответствие "всеобщности, древности, согласию", т. е. то, во что в Церкви верили "повсюду, всегда, все": "В самой же вселенской Церкви всеми мерами надобно держаться того, во что верили повсюду, во что верили всегда, во что верили все: потому что то только в действительности и в собственном смысле есть вселенское (catholicae, καθολικος), как показывает и само значение этого слова, что, сколько возможно, вообще все обнимает. А этому правилу мы будем, наконец, верны, только если будем следовать всеобщности, древности, согласию. Следовать всеобщности значит признавать истинной только ту веру, которую исповедует вся Церковь на всем земном шаре. Следовать древности значит ни в коем случае не отступать от того учения, которого несомненно держались наши святые отцы и предки. Следовать, наконец, согласию - значит в самой древности принимать только те вероопределения и изъяснения, которых держались все, или, по крайней мере, почти все пастыри и учители...
Подлинно и истинно православен тот, кто к Церкви, кто к Телу Христову, кто к истине Божией привержен всей душой, кто выше Божественной религии, выше вселенской веры ничего не ставит: ни авторитета, ни любви, ни дарований, ни красноречия, ни философии какого-нибудь человека, но, презирая все это и пребывая в вере твердым, постоянным, непоколебимым, считает долгом своим содержать только то и верить только тому, о чем известно, что это с древности согласно содержала вся Церковь вселенская, а о чем узнает, что оно после вводится кем-нибудь одним помимо всех, или вопреки всем святым, как новое и неслыханное, то признает относящимся не к религии, но больше к искушению...

"Храни,- говорит,- преданное", то есть талант веры вселенской...

...непременно должны соблюдать, чтобы Священное Писание истолковывалось согласно с преданиями всей Церкви и по указаниям вселенского догматического учения, в самой же вселенской и апостольской Церкви необходимо должны следовать всеобщности, древности, согласию".
Итак, в собственном смысле Преданием Церкви является то, и только то, что

– одно, единственное для всей Вселенской Церкви, т. е. одно и то же самое, тождественное себе, для всех поместных Церквей и для всех времён в истории Церкви;

– имеет апостольское происхождение, т. е. предано Церкви изначально от Самого Господа через Апостолов;

– имеет вселенский (καθολικός) характер, т. е. соответствует "всеобщности, древности, согласию", определяется как то, во что в Церкви верили "повсюду, всегда, все". Т. е.

– присуще всей Вселенской Церкви в территориальном плане, т. е. присуще всем поместным Церквам, обще для всех поместных Церквей;

– присуще Вселенской Церкви всегда во временном плане, т. е. присуще Церкви на протяжении всей её истории с самого начала её бытия;

– согласно выражено учением всех (или почти всех) св. отцов (согласием отцов).

Вообще-то, единственность и апостольское происхождение есть непременные признаки собственно вселенскости (καθολικότης), подразумеваются собственно вселенскостью (καθολικότης), являются непременными аспектами понятия "вселенскость (καθολικότης)". Ведь, без единственности, т. е. тождества в территориальном и временном плане, не будет критериев вселенскости "повсюду, всегда". Не единственное не может быть всецелым (καθολικός) по определению. Без апостольского происхождения, т. е. изначальности, не будет опять же критерия вселенскости "всегда". Не изначальное не является всецелым (καθολικός) во временном плане. Соотв-но, без единственности и без апостольского происхождения не будет и собственно всецелости, вселенскости (καθολικότης). Так что, достаточно говорить просто о вселенскости (καθολικότης) как непременном признаке Предания. Что непременно подразумевает и единственность, и апостольское происхождение, и соответствие "всеобщности, древности, согласию". Если кратко сказать, именно вселенскость (καθολικότης) является непременным и определяющим критерием (признаком) Предания Церкви, соотв-но, критерием Православия. Если только иметь ввиду вселенскость (καθολικότης) в собственном смысле, т. е. в абсолютном смысле этого слова. (4)

Определение вселенскости (καθολικότης):

Вселенскость (καθολικότης) – это повсецелость, всецелость, полнота, всеобъемлемость в масштабе территориальном, т. е. присуще всем поместным Церквам, в масштабе временном, т. е. присуще всей истории Церкви с самого начала, в масштабе человеческого фактора, т. е. предназначено всем людям (которые хотят принять истину) и исповедуется всеми (истинно верующими), в частности всеми св. отцами (которые учили о том или ином предмете), в масштабе качественном, т. е. содержит полноту, завершённость истины и Откровения. Т. е. соответствие признаку "повсюду, всегда, все", т. е. "всеобщности, древности, согласию".

Прп. Викентий Лиринский: "В самой же вселенской Церкви всеми мерами надобно держаться того, во что верили повсюду, во что верили всегда, во что верили все: потому что то только в действительности и в собственном смысле есть вселенское (catholicae, καθολικος), как показывает и само значение этого слова, что, сколько возможно, вообще все обнимает. А этому правилу мы будем, наконец, верны, только если будем следовать всеобщности, древности, согласию".

Отсюда ясно, что καθολικότης (вселенскость, соборность) в принципе по определению возможна только на уровне Вселенской Церкви. Интерпретировать καθολικότης (вселенскость, соборность) в поместном масштабе – это ошибка, непонимание кафоличности, т. к. противоречит самому определению кафоличности. В поместном масштабе, т. е. в масштабе отдельно взятой поместной Церкви, кафоличности (вселенскости, соборности) не может быть в принципе, по определению, но возможно только соответствие (или несоответствие) вселенскому (καθολικότης) учению.

Эту ошибку допускают, например, старообрядцы. Также, традиционалисты, вменяющие церковно-славянскому языку статус "Предания". И вообще эта ошибка, это непонимание, свойственна русскому богословию.

Итак, что относится к Преданию Церкви (состав Предания) в соответствии с этими признаками:

В онтологическом аспекте в соответствии с этими признаками Предание – это, во-первых, само бытие Церкви, пребывание Иисуса Христа в Церкви и жизнь (действование) Духа Святого в Церкви.

Соотв-но, это дар Искупления, благодатные дары Духа Святого, Евхаристия, Таинства (само наличие Таинств).

Свт. Филарет Московский: "Истинное и святое Предание - не только видимая и словесная передача учений, правил, постановлений, обрядов, но также и невидимое и действенное сообщение благодати и освящения" (цит. по В. Н. Лосский, "Предание и предания").

В логическом (вероучительном) аспекте в соответствии с этими признаками Предание – это собственно Божественное Откровение, преданное Церкви, т. е. сама Богооткровенная истина, явленная в Церкви, (в отличие от форм её выражения) – одна, общая для всей Вселенской Церкви, неизменная со временем, преданная Церкви от Самого Господа через Апостолов с самого начала в полноте. Явленная

– в примере и образе Христа;

– в событиях священной истории и земной жизни Господа Иисуса Христа;

– в принципах и реалиях жизни Церкви, установленных Самим Господом через Апостолов;

– в Учении, преданном Церкви от Самого Господа через Апостолов,– то, во что в Церкви верили "повсюду, всегда, все" (прп. Викентий Лиринский), т. е. изначальное учение, которое содержит и содержала вся Вселенская Церковь с самого начала всегда, на протяжении всей своей истории, всеми поместными Церквами, всеми (или большинством) св. отцов.

Короче говоря, в вероучительном аспекте Преданием Церкви является (не мнение одного св. отца, не учение или позиция отдельной поместной Церкви, но) только вселенское (καθολικός) учение Церкви или учение Вселенской (καθολικὴ) Церкви.

Поместное, то, что присуще одной поместной Церкви, а не всей Вселенской Церкви, то, что различается в поместных Церквах, т. е. поместные особенности, – не является собственно Преданием. Т. к. не соответствует признаку единственности и вселенскости (καθολικότης) в территориальном плане ("повсюду"). Иначе, придётся признать, будто не вся Церковь обладает полнотой Предания. Это хула на Церковь.

Собственно Предание Церкви – это только то, что одинаково, в равной мере присуще всем поместным Церквам, т. е. только то, что у них общее.

То, что возникло в истории Церкви, а не присущее ей с самого начала неизменно, – не является собственно Преданием. Т. к. не соответствует признаку апостольского происхождения и вселенскости (καθολικότης) во временном плане ("всегда"). Иначе, придётся признать, будто ранняя Церковь сначала не обладала полнотой Предания. И это хула на Церковь.

Собственно Предание Церкви – это только то, что присуще Церкви с самого начала неизменно.

Мнение одного св. отца или даже нескольких св. отцов одного периода или одной поместной Церкви ещё не непременно выражают Предание Церкви, но может быть частным мнением. Т. к. не соответствует признаку вселенскости (καθολικότης) в плане согласия отцов ("все").

Только согласие отцов, т. е. учение, выраженное всеми или почти всеми св. отцами разных периодов Церкви, разных поместных Церквей, (которые учили о том или ином предмете) непременно выражает Предание Церкви.

Прп. Иоанн Дамаскин: "то, что редко случается, не бы­вает законом для Церкви, и одна ласточка не де­лает весны, как кажется и Григорию Богослову и как есть в действительности. И одно мнение не в состоянии опровергнуть предания всей Церкви, простирающейся от [одних] концов земли до [дру­гих] ее концов" ("Три защитительных слова против порицающих святые иконы", 1).

Например, для старообрядцев характерно искажённое понимание Предания. Абсолютизируя, т. е. возводя в ранг "собственно Предания" одну из исторических, поместных форм его выражения, старообрядцы т. о. имплицитно отрицают такие непременные критерии Предания как его единственность, вселенский (καθολικότης) характер и апостольское происхождение. Т. о. отрицают полноту Предания древней Церкви и полноту Предания всей Церкви. Т. е. возводят хулу на Предание и на Церковь.

Отождествление поместного и исторически локального в Церкви с собственно Преданием повреждает учение о самом Предании.

Неизменность Предания

Принадлежность Предания Одной, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской Церкви, соотв-но, такие его признаки как единственность, вселенский (καθολικός) характер и апостольское происхождение, при окончательности Новозаветного Откровения, означают ещё такой непременный признак Предания Церкви как его неизменность.

Впрочем, само понятие "вселенскости (καθολικότης)" уже непременно означает неизменность. Ведь изменяемое не может быть всецелым (καθολικός) во временном плане, соотв-но, не может быть всецелым, вселенским (καθολικός) по определению. Поэтому, говоря о вселенскости (καθολικότης) Предания, мы уже непременно имеем ввиду его неизменность.

Одно из неверных представлений о Предании – мнение о его становлении, развитии, обогащении в истории Церкви (крайнее проявление которого – еретическая теория "догматического развития", – будто на Вселенских Соборах принималось учение, дотоле в Церкви неизвестное), мнение, будто что-то может "стать" Преданием.

Например, старообрядцы учат об "изменяемости" Предания. Т. о. "отцеживая комара", они "поглощают верблюда" (Мф. 23, 24). При формальном консерватизме, т. е. цепляясь за "неизменность" исторически локальной поместной формы выражения Предания, они повреждают учение о самом Предании, – учат об "изменяемости" самого Предания. Чтобы оправдать абсолютизацию дониконовской формы обряда, они придают обряду статус "собственно Предания". При этом, ведь, они не могут не понимать, что обряд в Церкви исторически и в разных поместных Церквах менялся. Т. о., придавая обряду, т. е. в принципе изменяемому, статус "собственно Предания", они т. о. имплицитно и явно учат об "изменяемости самого Предания", проводят мнение о якобы "развитии Предания", "постепенном его откровении в истории Церкви". Абсолютизируя при этом определённую ("кульминационную", на их взгляд) стадию "его развития". Т. е. повреждают учение о самом Предании. Это хула на Предание и на Церковь, т. к. означает, будто древняя Церковь изначально не обладала полнотой Предания.

Предание – это Божественное Откровение, преданное Церкви.

Развитие, увеличение собственно Предания возможно было только от Ветхого завета – к Новому до момента Пятидесятницы, т. е. до рождения Церкви.

Новый Завет, Церковь – это окончательное и полное Откровение Бога на земле. Во Христе этот процесс предания Откровения – завершён. После Боговоплощения, точнее, после Пятидесятницы, в принципе не может быть каких-то принципиально новых откровений. Пятидесятница – печать Предания.

"Все пророки и закон прорекли до Иоанна" (Мф. 11, 13).

"Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема" (Гал. 1, 8-9).

Поэтому, увеличиваться, разрастаться, обогащаться, развиваться собственно Предание не может. К Преданию Церкви невозможно что-то добавить. "Стать" Преданием Церкви ничего не может. Преданием Церкви является только то, что уже было Преданием Церкви с самого начала её бытия. Оно с самого начала дано Церкви уже в полноте. Будучи Одной, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской, Церковь всегда тождественна себе. Соотв-но, с самого момента своего рождения, т. е. с момента Пятидесятницы, обладала всей полнотой Предания точно так же, как и сейчас ею обладает. Она никогда не была без своего Предания или без какой-то его части. Во времена Апостолов Церковь уже обладала всей полнотой Предания. И сейчас Церковь не имеет ничего такого из Предания, что уже не имела бы во время Апостолов. Иначе, она бы не была Одной и той же самой, тождественной себе, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской, если бы во времена Апостолов уже не обладала полнотой Предания или если бы сейчас имела Предание (или в Предании что-то) новое, не изначальное, не от Апостолов. Изменяемое не может быть одним и тем же самым, тождественным себе, т. е. Преданием Одной Церкви. Изменяемое не может быть вселенским (καθολικός), всецелым во временном плане, т. е. Преданием Вселенской (καθολικὴ) Церкви. Изменяемое не может иметь апостольское происхождение, быть изначальным, т. е. быть Преданием Апостольской Церкви. Поэтому, Предание Церкви – неизменно в принципе. Церковь, будучи тождественна себе, т. е. оставаясь Одной, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской Церковью, не имеет компетенции изменять Предание или что-то добавлять к нему. Она только хранит Предание и выражает его в тех или иных формах. С момента Пятидесятницы в Церкви происходит развитие и становление только форм выражения Предания, но не собственно Предания (Откровения) как такового.

Предание в принципе невозможно обогатить или изменить, прибавить к нему или отнять. Предание – по самому смыслу слова – это то, что получено и должно быть в точности передано.

Прп. Викентий Лиринский: ""О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь скверных суесловий",- говорит он... Кто теперь "Тимофей", если не вся вообще Церковь, или не все в частности сословие ее предстоятелей, которые как сами обязаны блюсти, так и другим должны сообщать неповрежденное знание божественной веры?.. "Храни,- говорит,- преданное". Что такое "предание"? То, что тебе вверено, а не то, что тобой изобретено, то, что ты принял, а не то, что ты выдумал,- дело не ума, но учения, не частного обладания, но всенародной передачи, дело, до тебя дошедшее, а не тобой открытое, в отношении к которому ты должен быть не изобретателем, но стражем, не учредителем, но последователем, не вождем, но ведомым. "Храни,- говорит,- преданное", то есть талант веры вселенской сбереги в целости и неповрежденности. Что тебе вверено, то пусть и остается у тебя, то ты и передавай".

Прп. Иоанн Дамаскин: "Если кто благовествует вам вопреки тому, что Вселенская Церковь приняла от святых Апостолов, и Отцов, и соборов и со­хранила доныне, не послушайте его! Не прини­майте совета змия, как приняла Ева и пожала смерть. И если Ангел или царь будут благовествовать вам вопреки тому, что приняли вы, закройте уши!" ("Три защитительных слова против порицающих святые иконы", 3).

Всё, что мы знаем о Боге сейчас, что было сформулировано на Вселенских Соборах и святыми отцами на протяжении истории Церкви, – всё это Церковь времён Апостолов уже знала. Только не в таких точных и подробных формулировках. Всё это уже было открыто и дано Церкви изначально от Господа через Апостолов. Только ещё не было так точно и подробно сформулировано и систематизировано.

Вселенские Соборы ни в коем случае не открывали новых истин, не вводили новых догматов. Но лишь облачали в точные формулировки уже известные Церкви изначально догматы. Содержание всех догматов было открыто Богом и известно Церкви с самого начала её бытия. Всё это Апостолы и Христиане времён Апостолов уже знали. Только не в таких чётких формулировках. Все догматические определения Вселенских и Поместных соборов – ни что иное как облечение в точные и чёткие формулировки уже известных изначально Церкви истин.

Т. е. происходил процесс облечения "догматов (δόγματα)" в "проповедания (κηρύγματα)" (свт. Василий Великий, прав. 91). Но не изменение или прибавление самих догматов (здесь следует учитывать вопрос терминологии, – иной раз словом "догмат" называют не только собственно догмат, т. е. саму Богооткровенную истину в отличие от формулировки ("проповедания"), но догмат в формулировке; однако, в собственном смысле догмат – это сама Богооткровенная истина независимо от формулировки).

Прп. Викентий Лиринский: "...Возвещать христианам православным что-нибудь такое, чего они прежде не приняли, никогда не позволялось, никогда не позволяется, никогда не будет позволяться, и анафематствовать тех, которые возвещают что-либо кроме раз навсегда принятого, всегда должно было, всегда должно, и всегда будет должно...
Если же так, то кто будет так дерзок, чтобы осмелиться возвестить что-нибудь такое, чего прежде не было возвещено в Церкви, или так легкомыслен, что примет что-нибудь кроме того, что принял от Церкви? Сосуд избранный (Деян. 9:15), учитель язычников (Гал. 2:9), труба апостольская, провозвестник вселенной, таинник небесный, апостол Павел гласит в своих писаниях, гласит всем, гласит на все времена, на все места, и снова повторяет глас свой: кто бы ни возвестил новый догмат, да будет анафема!..
Старайся, чтобы вследствие твоего более ясного изложения, яснее разумели то, во что прежде верили не так ясно. Достигай, чтобы потомство с сознанием славословило то, что прежде древность чтила несознательно. Но учи тому, чему тебя научили, и говоря ново, не скажи нового!..
Чего другого, наконец, всегда старалась она непременно достигнуть определениями соборными? Не того ли только, чтобы после с рассудительностью веровали в то же самое, во что прежде веровали в простоте, чтобы после настойчиво проповедовали то же самое, что прежде проповедовали исподволь, чтобы после с осторожностью возделывали то же самое, что прежде обрабатывали безопасливо? Не колеблясь говорю, и всегда скажу, что Вселенская Церковь, побуждаемая новизнами еретиков, через определения своих соборов не другое что-нибудь делала, как именно только то, что принятое ею прежде от предков по преданию подтверждала потом для потомков собственноручным письменным удостоверением, заключая в немногих строках множество предметов, выражая обыкновенно, для яснейшего уразумения, таким или другим новым наименованием не новый смысл веры".

Равно, и анафематствуя ереси, Церковь отсекала не то, что в ней когда-то было, но то, чего в ней никогда не было, но что ей пытались навязать еретики.

Церковь никогда не меняла своего учения. Оно – одно и то же самое с самого начала бытия Церкви на протяжении всей её истории до сего дня.

Так, сами догматы о Св. Троице, о Божестве и человечестве Иисуса Христа были в Церкви с самого начала, имеют основание в Евангелии. На Соборах оттачивались только формулировки по мере необходимости дать ответ еретикам.

Напротив, учения ариан, несториан, монофизитов и прочие ереси никогда и не были учением Церкви, но введены произволом еретиков вопреки изначальному учению Церкви.

Так что, несториане и монофизиты отвергли Халкидонский догмат вовсе не тогда, когда он был сформулирован Собором. Соборная формулировка, которую они не приняли, только показала, что они уже до того содержали неправославное учение, противоречащее изначальному учению Церкви, выраженному на Соборе этой формулой. Поэтому и не смогли её принять.

Так и соборное осуждение иконоборчества - это не изменение позиции Церкви относительно него, а свидетельство Церкви своей изначальной и неизменной позиции по этому вопросу, отсечение того, что ей пытались навязать еретики-иконоборцы.

Итак, собственно Предание Церкви – неизменно. Всё изменяемое в Церкви – это не собственно Предание, но только формы выражения Предания. В Церкви происходил процесс развития ни в коем случае не собственно Предания, но только форм его выражения. Развивались, оттачивались и более ясно выражались только формулировки и другие формы выражения Предания. Само же Предание, полученное Церковью от Бога, принятое через Апостолов, каким было изначально, таким и остаётся доныне, неизменным, тождественным себе.

Формы выражения Предания

Т. о., от собственно Предания, которое в принципе неизменно, следует отличать формы выражения Предания, в т. ч. вселенские формы его выражения. Которые выражают Предание, но не тождественны собственно Преданию.

Так, свт. Василий Великий различал "догматы (δόγματα)" (собственно Предание) и "проповедания (κηρύγματα)" (формы его выражения, проповедания): "Ибо иное догмат, а иное проповедание. Догматы умалчиваются, проповедания же обнародываются" (прав. 91).

Здесь нужно уяснить вопрос терминологии. Зачастую понятие "Предание" употребляют в несобственном смысле, т. е. Предание в формах его выражения называют этим словом,- "Предание". Что бывает достаточно, если мы не вдаёмся в подробности самого понятия "Предание", например, упоминаем Предание в контексте другой темы.

Но, если быть точным и говорить именно о Предании, "Преданием" следует называть только в собственном смысле Предание, т. е. только саму неизменную Богооткровенную истину, изначально преданную Церкви от Господа через Апостолов, в отличие от форм его выражения. Т. е., следует различать понятия: собственно Предание и формы его выражения.

Надо понять, что одно и то же содержание (собственно Предание) в принципе может быть выражено и бывало выражено в течении истории Церкви разными формами. А значит, в принципе существует независимо от любой из них, в принципе отличимо от формы.

Так, например:

Смысл, заключённый в словах Свящ. Писания, само учение – это собственно Предание. А письменная форма выражения этого смысла (писание) – это не собственно Предание, но форма выражения Предания. В данном случае вселенская, т. е. неизменяемая.

Само Евангелие Иисуса Христа, т. е. Благая Весть независимо от факта записи, – это собственно Предание. А Евангелие по Матфею, по Марку, по Луке, по Иоанну – это формы выражения Предания. (5)

Сам предмет веры, смысл догматов Вселенских Соборов, та реальность, которую они выражают, – это собственно Предание. А догматические формулировки, принятые на Соборах, – это не собственно Предание, но форма выражения Предания. В данном случае вселенская, т. е. неизменяемая.

Собственно Преданием является сама истина о Боговоплощении. И, соотв-но, сама принципиальная возможность изображения Бога во плоти и святых. А практика и традиция иконописи – это не собственно Предание, а формы выражения Предания.

Собственно Преданием является учение о Боге. В т. ч. Его принципиальная неизобразимость. А канонические запреты на изображение Бога-Отца – это форма выражения Предания.

Сам предмет веры, смысл, который выражен согласием отцов – это собственно Предание. А святоотеческие творения, тексты, формулировки – это не собственно Предание, но формы выражения Предания. Ведь, они могли бы быть и иными с тем же смыслом.

Сама Евхаристия как таковая и общая структура Литургии, – то, что собственно предано от Самого Господа через Апостолов, – это собственно Предание. А различные чинопоследования Литургии – это не собственно Предание, но формы выражения Предания. Которые в принципе изменяемы. И это – в компетенции поместной Церкви.

Само Таинство Брака – это собственно Предание. И оно было в Церкви с самого начала всегда. А чинопоследование Венчания – это форма выражения Предания. Которая в принципе изменяема и менялась в истории Церкви.

И это касается всех Таинств. Само Таинство как таковое, сам благодатный состав и смысл Таинства – это собственно Предание. А чинопоследования – это формы выражения Предания. Ведь они менялись в истории Церкви.

Собственно Преданием является само почитание Креста. А форма перстосложения – это форма выражения Предания. Это момент полемики со старообрядцами.

Сам принцип и возможность святости в Церкви – это собственно Предание. А канонизация того или иного святого – это форма выражения Предания.

Сами истины, которые являются содержанием аскетики и исихазма, т. е. сами принципы духовной жизни и духовной брани, греха и добродетели – это собственно Предание. Ведь, они были в Церкви с самого начала. Аскетика вообще и умное делание в частности – это ни что иное как Евангелие в тщательном исполнении. Православные аскеты и исихасты не совершали ничего иного, кроме того, что изначально открыто в Евангелии. Накапливался только опыт их усвоения, чёткость формулировок и систематизации, что является уже формой выражения Предания.

И так во всём надо отличать собственно Предание, которое изначально и неизменно, от форм его выражения, которые в принципе изменяемы (или вселенские, неизменяемые по решению Церкви).

Одно из неверных представлений о Предании – отождествление собственно Предания с формами его выражения, неразличение собственно Предания от форм его выражения. Которое позволяет расширить понятие "Предание" до неопределённых масштабов и подвести т. о. под протекцию этого понятия любую угодную форму, традицию, обычай. Что приводит либо к абсолютизации поместного, т. е. обрядоверию, либо к пренебрежению вселенским, т. е. имплицитному отрицанию таких непременных признаков Предания как его единственность, неизменность, вселенский (καθολικός) характер и апостольское происхождение. Чем погрешают, например, старообрядцы. Обрядоверие старообрядцев как раз и построено на неразличении собственно Предания от форм его выражения.

Так вот, всё, что возникло в Церкви впоследствии, в течении её истории, что в Церкви со временем развивалось, менялось, появлялось в соответствии с Преданием – это не собственно Предание ("догматы (δόγματα)"), но это формы его выражения ("проповедания (κηρύγματα)"). Как то догматические формулировки Соборов, чинопоследования, типиконы, обряды и т. д. Всё это не увеличение Предания, не прибавление к нему, не развитие собственно Предания, но это развитие форм выражения Предания.

Среди них есть вселенские (καθολικός) формы выражения Предания,- вселенские (καθολικός) не в абсолютном смысле этого слова, не в собственном смысле, т. к. не изначально присущи Церкви (иначе бы они и были не формами, но собственно Преданием), но в отличие от поместных, – принятые и утверждённые в определённый исторический момент всей Вселенской (καθολικὴ) Церковью на вселенском в территориальном масштабе (οικουμεινικός) уровне как априори, несомненно, по свидетельству Вселенской (καθολικὴ) Церкви, выражающие вселенское (καθολικός) учение, т. е. Предание Церкви. И с этого исторического момента обязательные для всей Вселенской Церкви на все времена, т. е. имеющие вселенский (καθολικός) статус. Это Свящ. Писание, Символ веры, догматические формулировки, вселенские (καθολικός) каноны (6). Они – неизменяемы по решению Вселенской Церкви и равны по статусу собственно Преданию, также как и собственно Предание являются критерием (обязательным условием) Православия.

Есть поместные формы выражения Предания. Как то чинопоследования, обряды, определения Поместных соборов и т. д. Которые, в отличие от собственно Предания и вселенских форм его выражения, не обладают статусом непогрешимости и в принципе могут как соответствовать Преданию, так и не соответствовать, и сами по себе в отрыве от собственно Предания и вселенских форм его выражения критерием Православия не являются. Изменение которых – в компетенции поместной Церкви. Поместная Церковь вправе изменять поместные формы выражения Предания, не изменяя само Предание, по слову прп. Викентия Лиринского, "говорить ново, не сказав нового".

Есть предания поместных Церквей, местные предания, традиции, обычаи и т. д. Которые нельзя отождествлять с собственно Преданием Церкви. Которые могут как соответствовать Преданию Церкви,- и тогда это формы выражения Предания,- так и не соответствовать,- и тогда это заблуждения и порочные практики,- и сами по себе в отрыве от собственно Предания и вселенских форм его выражения критерием Православия не являются. Не всякое предание или традиция есть уже Свящ. Предание Церкви. Сам по себе статус "предания", "традиции", "обычая" без критерия вселенскости (καθολικότης) не является показателем Предания Церкви, критерием истины. Традиция, обычай может и не опираться на истину. Как писал сщмч. Киприан Карфагенский: "Обычай без истины есть только сарое заблуждение" ("Письмо к Помпею против письма Стефана о крещении еретиков").

Например, традиция изображать Бога-Отца в виде старца – это традиция. Но она противоречит Преданию. Т. е. это порочная традиция, заблуждение.

Традиция не покрывать женщинами голову в греческих поместных Церквах – это традиция. Но она противоречит Преданию, выраженному словами Ап. Павла. Соотв-но, это порочная традиция, своеволие.

Предание и практика

Есть ещё такое понятие как практика. Которую нельзя путать или отождествлять с Преданием.

Одно из неверных представлений о Предании – отождествление его с практикой или выведение его из практики. Что позволяет размазать понятие "Предание" до неопределённых масштабов и т. о. оправдать этим понятием любую угодную поместную, местную, иногда и порочную, практику.

Практика сама по себе как понятие в принципе не есть что-то самостоятельное, но есть лишь проекция учения на жизнь. Практика вторична относительно учения, в принципе подчинена учению. Основанием и началом для практики является учение. Как ум для всякой деятельности, так учение для всякой практики есть исходное, руководящее и обосновывающее начало. Как деятельность без ума – слепа и неразумна и есть лишь совокупность необоснованных действий, так практика сама по себе, не основанная на учении, не подчинённая учению, - слепа и неразумна, не имеет обоснования и может быть порочной.

Соотв-но, практика сама по себе по самому смыслу этого понятия не может быть и не является предметом Откровения и Предания, т. е. собственно Преданием, но есть только проекция Предания на жизнь (если соответствует и следует Преданию). Т. е. практика вторична, зависима относительно Предания и каноничных форм его выражения. И может как соответствовать Преданию, так и не соответствовать, быть следованием Преданию или быть следствием отступления от Предания. Т. е. практика может быть и порочной. Чему немало примеров в истории поместных Церквей.

Соотв-но, практика должна выводиться из Предания, опираться на Предание, проверяться Преданием и каноничными формами его выражения, а не Предание выводиться или определяться из практики или отождествляться с практикой.

Например, наличие в некоторых храмах изображения Бога-Отца – это всего-лишь практика, обычай. А не Предание. Причём, порочная практика, "обычай без истины", который, по слову сщмч. Киприана Карфагенского, "есть только старое заблуждение".

Также, противоречит Преданию практика редкого причащения и многое другое из поместных и местных практик.

Предание и опыт

Бывает ещё ошибочное отождествление Предания с таким понятием как "опыт". Когда Предание определяют как "опыт Церкви".

Надо понимать, что кроме опыта как такового должен быть ещё предмет опыта. Предание – это не собственно опыт, а предмет опыта Церкви. Опыт Церкви – это опыт жизни по Преданию. Но ведь есть ещё само Предание, т. е. само Божественное Откровение, сама Богооткровенная истина, которая является предметом опыта.

Корпус Предания и практические критерии определения Предания

Как практически определить, что является Преданием Церкви.

Предание Церкви непременно и несомненно выражено вселенскими (καθολικός) формами выражения Предания, – Свящ. Писанием, Символом веры, догматическими формулировками, вселенскими канонами. И согласием отцов (сonsensus patrum), т. е. согласным учением св-х отцов разных периодов Церкви, разных поместных Церквей.

Мнение одного св. отца или даже нескольких св. отцов одного периода или одной поместной Церкви не соответствует критерию вселенскости (καθολικότης), т. е. "всеобщности, древности, согласию", и не является согласием отцов.

Вселенские (καθολικός) формы выражения Предания и согласие отцов являются практическими критериями определения Предания, отличия Предания от того, что Преданием не является.

Из поместных форм Предание выражает только то, что соответствует вселенским (καθολικός) критериям и источникам. То, что противоречит хотя бы одному из вселенских (καθολικός) критериев и источников, не является выражением Предания Церкви.

При том, согласием отцов проверяются те положения, которые не выражены ясно вселенскими (καθολικός) формами. То, что выражено вселенскими (καθολικός) формами, уже нет нужды проверять на соответствие согласию отцов и вообще "всеобщности, древности, согласию", т. к. вселенские (καθολικός) формы выражения Предания априори соответствуют этим критериям, т. е. априори, несомненно, по свидетельству Вселенской Церкви, выражают Предание Церкви.

Прп. Викентий Лиринский: "А если в будущем встретится какой-нибудь такого рода вопрос, что в древности нельзя найти на него решения, постановленного по общему согласию? Тогда надобно постараться разобрать и сличить мнения отцов, живших хотя бы то в разные времена и в разных местах, но непременно пребывавших по вере в общении с единой вселенской Церковью и бывших уважаемыми учителями, и если окажется, что не один, или двое только, но все вместе единогласно что-либо такое содержали, писали, преподавали,- открыто, часто, неизменно, то следует принять, что и мы так же должны в это веровать без всякого сомнения... при вопросе о самой древности, безрассудству одного, или ограниченнейшего числа лиц, предпочесть прежде всего общие определения какого-либо Вселенского Собора, если таковые на данный предмет есть,- а если их нет, в таком случае, - то, что всего к ним ближе, то есть взаимно согласные суждения большинства великих учителей... С другой стороны, не всегда и не все ереси должно обличать этим способом, но только новые и недавние, в первый раз появляющиеся... Что же касается ересей давних и застарелых, то нам нет ни малейшей надобности подступать к ним этой дорогой... Как бы ни были древни непотребства такого рода ересей, или расколов, мы должны или поражать их, если нужно, не иначе как авторитетом Священного Писания, или же без колебания убегать от них, как от пораженных учением и осужденных Вселенскими Соборами православных пастырей Церкви".

Резюме и определение Предания

Итак, непременным и определяющим признаком (критерием) Предания Церкви является вселенскость (καθολικότης), что непременно предполагает и единственность, и изначальность (апостольское происхождение), и неизменность. Не всё, что есть в жизни Церкви, не любой опыт, не любая практика, не любая традиция или предание, является Преданием Церкви, но только вселенское (καθολικός), соотв-но, единственное для всей Вселенской Церкви (общее для всех поместных Церквей), изначальное (преданное от Самого Господа через Апостолов) и неизменное в истории Церкви.

А эти критерии требуют различать собственно Предание от форм его выражения.

Итак, Свящ. Предание Церкви – это сама Богооткровенная истина, преданная Церкви с самого начала от Самого Господа через Апостолов, единственная, общая для всей Церкви, неизменная в истории Церкви, которую Церковь на вселенском (καθολικός) уровне неизменно хранит и выражает в различных формах.

Вселенскость – критерий Православия

Соотв-но, в плане вероучения Преданием Церкви является (не мнение одного св. отца, не учение или позиция отдельной поместной Церкви, но) только вселенское (καθολικός) учение Церкви или учение Вселенской (καθολικὴ) Церкви. Что и есть собственно Православие (ὀρθοδοξία).

Православие (ὀρθοδοξία) есть ни что иное как соответствие Преданию Вселенской Церкви по аспекту учения, т. е. в вероучении.

Прп. Викентий Лиринский: "если кто, я ли, другой ли всякий, хочет избежать еретической лжи и пребыть в здравой вере здравым и невредимым, то должен, с помощью Божией, двояким образом оградить свою веру: во-первых, авторитетом Священного Писания, а во-вторых, Преданием Вселенской церкви".

Соотв-но, вселенскость (καθολικότης),- что непременно предполагает и единственность, и изначальность (апостольское происхождение), и неизменность,- является непременным и определяющим признаком (критерием) Православия (ὀρθοδοξία). Т. е. Православие (ὀρθοδοξία) есть ни что иное как вселенское (καθολικός), т. е. всеобщее для Церкви, соотв-но, непременно и единственное, и изначальное, и неизменное, учение Церкви или учение Вселенской (καθολικὴ) Церкви.

Соотв-но, нет и в принципе не может быть никакого "русского Православия" или учения отдельной поместной Церкви. Есть только одно Православие – вселенское (καθολικός). И оно не имеет никаких вариантов. То, что не подтверждается вселенским (καθολικός) учением Церкви, – не есть Православие, но либо произвольное (частное или поместное) мнение, либо ересь. А то, что противоречит вселенскому (καθολικός) учению Церкви, – определённо ересь.

Прп. Викентий Лиринский: "Подлинно и истинно православен тот, кто к Церкви, кто к Телу Христову, кто к истине Божией привержен всей душой, кто выше Божественной религии, выше вселенской веры ничего не ставит: ни авторитета, ни любви, ни дарований, ни красноречия, ни философии какого-нибудь человека, но, презирая все это и пребывая в вере твердым, постоянным, непоколебимым, считает долгом своим содержать только то и верить только тому, о чем известно, что это с древности согласно содержала вся Церковь вселенская, а о чем узнает, что оно после вводится кем-нибудь одним помимо всех, или вопреки всем святым, как новое и неслыханное, то признает относящимся не к религии, но больше к искушению".

Значение вопроса о Предании

Вопрос о Предании – ключевой для многих вопросов и тем.

Многие ложные позиции и заблуждения обосновываются и оправдываются искажённым учением о Предании,- размытием границ этого понятия, отождествлением его со всеми проявлениями жизни Церкви, локализацией его до поместного масштаба, мнением о его "изменяемости (развитии, становлении, обогащении)".

Что позволяет манипулировать, злоупотреблять понятием "Предание", расширяя его до неопределённых масштабов и т. о. произвольно подводя под протекцию этого понятия любую угодную практику, традицию, обычай, мнение, концепцию, позицию и т. д. частного или поместного масштаба, иной раз в действительности противоречащую Преданию Церкви.

В основе многих ложных позиций и заблуждений лежит абсолютизация поместного и пренебрежение вселенским (καθολικός) принципом. То и другое – плохой показатель, признак отступления от чистоты Православия.

С одной стороны, это выражается в позиции традиционализма, обрядоверия, вплоть до суеверия.

Так, вопрос о Предании, а также вопрос о разрыве со Вселенской Церковью (а не только с Русской поместной), – ключевые для полемики со старообрядцами. В полемике с ними с этих вопросов надо начинать и на них настаивать.

Православное определение Предания Церкви,- признание его единственности, вселенского (καθολικός) характера, апостольского происхождения и неизменности,- обличает неправоту старообрядцев, показывает, что "никониане", оказывается, не повредили Предание, не отступили от Вселенской веры, т. е. от Православия. А те вещи, за которые старообрядцы пошли в раскол и пренебрегли общением со Вселенской Церковью, оказывается, к Преданию не относятся.

Поэтому для старообрядцев характерно мутное, неопределённое понимание Предания и нежелание говорить об этом понятии. Они толком не знают, что это такое и очень не любят об этом говорить. Всегда стараются перевести разговор на обсуждение собственно обряда. С чем сталкивался в полемике с ними на интернет-форуме.

Также, в интернет-полемике сталкивался с тем, что ревнители неприкосновенности церковно-славянского языка ради утверждения его "неприкосновенности" наделяют церковно-славянский язык статусом "Предания". Пренебрегая т. о. критериями самого Предания, т. е., подобно старообрядцам, повреждая учение о самом Предании.

Притом, что православное определение Предания,- утверждение его верных критериев,- единственности, вселенского (καθολικός) характера, апостольского происхождения и неизменности,- показывает, что язык, будучи локальным территориально и исторически, не может быть собственно Преданием, но лишь (в данном случае даже не формой, но) инструментом его выражения. Соотв-но, подлежит изменению компетенцией поместной Церкви.

То же относится вообще к любым проявлениям традиционализма и обрядоверия. Когда "неприкосновенность" той или иной поместной, местной, часто и ошибочной, формы, обряда, традиции, обычая, практики обосновывается тем, что это объявляется "Преданием Церкви". Что, конечно, теряет основание, если иметь ввиду верные признаки (критерии) Предания.

Таким же образом,- локализацией понятия "Предание" и утверждением его "изменяемости" и, соотв-но, распространением его на всё, что угодно,- возможно оправдание различных суеверий и двоеверия, когда "Православием" объявляются различные языческие околоцерковные обычаи и суеверия народа.

С другой стороны, манипуляция, злоупотребление искажённым пониманием Предания выражается в позиции либерализма.

Не раз сталкивался с тем, что либералы, отстаивая угодную себе норму икономии, поместную практику, даже явно идущую вразрез со вселенскими (καθολικός) нормами,- Писанием и вселенскими канонами,- т. е. с Преданием Вселенской Церкви, размывают само понятие "Предание", проводят мнение о его "изменяемости (развитии, становлении, обогащении)", чтобы, с одной стороны, подвести под протекцию этого понятия угодную себе поместную практику или икономическую норму, с другой стороны, нивелировать значение критерия вселенскости (καθολικότης), которым утверждается приоритет вселенского (καθολικός) над поместным, соотв-но, подсудность поместного вселенскому (καθολικός). Чем, соотв-но, дезавуируется любая поместная норма, практика или концепция, противоречащая вселенскому (καθολικός) учению, т. е. Преданию Церкви. (7)

Таким же образом,- верными критериями Предания,- утверждением его единственности, вселенского (καθολικός) характера, апостольского происхождения и неизменности,- обличаются произвольные богословские мнения и ереси.

Верное определение критериев Предания,- вселенскости (καθολικότης), а также единственности, апостольского происхождения и неизменности,- соотв-но, отличие собственно Предания от форм его выражения и от всего, что Преданием не является, утверждает приоритет вселенского (καθολικός) над поместным, соотв-но, подсудность поместного вселенскому (καθολικός). Соотв-но, подчиняет любую поместную или местную практику, концепцию, традицию, любое мнение, учение суду и оценке на соответствие вселенскому (καθολικός) учению Церкви, т. е. единственному учению Вселенской (καθολικὴ) Церкви. Т. е. обличает и дезавуирует любую практику, концепцию, традицию, любое учение, мнение, позицию, противоречащую вселенскому (καθολικός) учению, т. е. Преданию Церкви.

Т. о. вселенскость (καθολικότης) является критерием для оценки любого учения, мнения, позиции, концепции, традиции, практики и т. д. на соответствие Преданию и, соотв-но, Православию.

Соотношение Предания и Писания

Поскольку о Предании зачастую говорят всвязи с вопросом о соотношении его с Писанием, то надо прояснить вопрос о соотношении Предания и Писания.

Бывают ошибочные представления о соотношении Предания и Писания:

- когда Писание (правильно,- выводят из Предания, но) отделяют от Предания, перестают считать Преданием то, что вошло в Писание; соотв-но, представляют Предание как часть вероучения, не вошедшую в Писание, считают Преданием только то, что не вошло в Писание;

- когда разводят Писание и Предание, представляют Писание параллельным источником вероучения относительно Предания; соотв-но, Предание представляют неким дополнением к Писанию, как дополнительный источник вероучения, параллельный Писанию;

- когда Писание представляют первичным и более важным источником вероучения относительно Предания; соотв-но, Предание представляют продолжением и развитием Писания. Т. е. Предание выводят из Писания.

Вообще, ошибкой является определение Предания исходя из Писания или вообще относительно Писания,  непонимание его первичности и самодостаточности как источника вероучения независимо от Писания.

На самом деле, первично – Предание.
И исторически. Поскольку, и в Ветхом Завете, и в Новом было время, когда Предание существовало без Писания. Истины, выраженные в Писании, (и в Ветхом Завете, и в Новом) сначала были даны устно. Однако, Церковь никогда не была без своего Предания или без его части. И не будучи облечено в форму Писания, Предание было присуще Церкви в полноте с самого начала.

Прп. Иоанн Дамаскин: "Ибо как без писаний было возвещено во всем мире Еван­гелие" ("Три защитительных слова против порицающих святые иконы", 2).

Свт. Филарет Московский: "Священное Писание Нового Завета начато через восемь лет после Вознесения Господня на небо. Где же до этого было Евангелие, основание догматов, учение жизни, устав Богослужения, законы управления Церковью? — В Предании" ("Слово на освящении храма Живоначальной Троицы в московском Даниловом монастыре, произнесенное 13 сентября 1838 г.").

И в принципе. Надо отличать Предание как таковое (сами Богооткровенные истины, смысл) от формы их выражения в виде Писания. Т. е., говоря о Писании, надо различать аспекты: факт записи (форма выражения Предания) и смысл, содержание (собственно Предание). Т. е., даже когда Писание уже существует, оно не перестаёт при этом быть Преданием. Поскольку сами Богооткровенные истины (само Слово Божие, собственно Предание), выраженные в Писании, существуют в Церкви независимо от факта записи. Запись (Писание) – это только фиксация этих истин, охранение от искажения и забвения, т. е. вещь вторичная относительно факта откровения и смысла, содержания этих истин Писания (собственно Предания). А смысл, содержание Писания – это и есть собственно Предание. Даже если бы эти истины не были записаны, они тем не менее были открыты Богом. Т. е., в принципе Церковь могла бы обойтись без письменной формы выражения Нового Завета, т. е без Писания. И обходилась в первые десятилетия. Но, не без смысла, заключённого в словах Писания, т. е. самого учения Нового Завета. Т. е. Предание – первично и самодостаточно и без Писания.

Свт. Иоанн Златоуст: "По настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писания, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила нашим душам благодать Духа, и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом. Но так как мы отвергли такую благодать, то воспользуемся уж хотя бы вторым путем. А что первый путь был лучше, это Бог показал и словом и делом. В самом деле, с Ноем, Авраамом и его потомками, равно как с Иовом и Моисеем, Бог беседовал не чрез письмена, а непосредственно, потому что находил их ум чистым. Когда же весь еврейский народ пал в самую глубину нечестия, тогда уже явились письмена, скрижали и наставление чрез них. И так было не только со святыми в Ветхом Завете, но, как известно, и в Новом. Так и апостолам Бог не дал чего-либо писанного, а обещал вместо писаний даровать благодать Духа. “Утешитель же, Дух Святый, - сказал Он им, -  напомнит вам все” (Ин. 14:26). И чтобы ты знал, что такой путь (общения Бога со святыми) был гораздо лучше, послушай, что Он говорит чрез пророка: “Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет … вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу … и будут все научены Богом его” (Иер. 31:31-34; Ин. 6:45). И Павел, указывая на это превосходство, говорил, что он получил закон (написанный) “не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца” (2 Кор. 3:3). Но так как с течением времени одни уклонились от истинного учения, другие от чистоты жизни и нравственности, то явилась опять нужда в наставлении письменном... достойно укоризны уже то, что мы нуждаемся в Писании и не привлекаем к себе благодати Духа..." (Толков. на Мф., беседа 1).

Представление же о параллельности или первичности Писания относительно Предания предполагает, будто Писание возникло "самостоятельно", а не на почве Предания. Но это можно представить только если принять концепцию "диктанта" (надиктовки Писания, свойственную, например, исламу). Что не соответствует действительности. В действительности Бог передавал Своё Откровение не как диктант, а открывал авторам священных книг, пророкам и евангелистам, истины, которые они излагали своим языком, т. е. используя свободную волю людей, через которых передавал Откровение. Писание – плод сотрудничества Духа Божия и человека-пророка.

Соответственно, между моментом откровения и моментом записи всегда был интервал и в принципе, и во времени.
У авторов книг Нового Завета этот интервал составлял до нескольких десятилетий.
Так и у древних пророков, через которых Бог открывал пророчества о Мессии, этот интервал мог составлять секунду (если пророк сразу излагал откровение в письменном виде), а мог дольше (если пророк записывал позже).
Но этот интервал, во время которого Откровение (Предание) уже было дано от Бога (пророку), но ещё не было выражено в форме Писания, всегда был. Т. е. всегда был момент, когда то, что впоследствии облечено в форму Писания, вначале было только Преданием.

И ситуация с Десятословием в принципе не отличается от ситуации со всем Писанием. Десять Заповедей (также, как и всё прочее Писание) сначала даны устно (Исх., гл 20). И лишь впоследствии (как и прочее Писание) выражены в письменном виде (Исх., 31, 18). Т. е., даже исторически факт откровения Десятословия предшествует факту записи. И в принципе, надо понимать, что, как и всё, что выражено в Писании, Десятословие как таковое (само откровение этих Заповедей, смысл этого откровения) существует независимо от факта записи.
Да, выражено в виде Писания Десятословие не человеком, а Богом. Но, и всё прочее Писание тоже есть "особенным устроением Духа Божия упроченный вид Предания". Т. е., и в этом нет принципиального отличия. Сам Бог оформил часть Предания в форму Писания. В т. ч. (и может быть, в первую очередь) Десятословие. Писание дано Тем же Духом Святым (через людей), что и само Предание как таковое.
Но, и при этом первично Предание. Те самые истины, которые Сам Бог оформил в виде Писания, Он же Сам сначала дал устно в виде Предания.

Что и показывает первичность и самодостаточность Предания относительно Писания.

Писание же сформировано в контексте Предания как одна из форм его выражения. Т. е., Писания без Предания не может быть в принципе. Как выражения содержания не может быть без самого содержания.

Свт. Филарет Московский: "Богодухновенное Писание, по свидетельству одного из священных писателей, именно св. евангелиста Луки, есть только продолжение и неизменный, особенным устроением Духа Божия упроченный вид Предания" ("Слово на освящении храма Живоначальной Троицы в московском Даниловом монастыре, произнесенное 13 сентября 1838 г."). Т. е. не Предание выводится из Писания, но Писание выводится из Предания.

Можно привести такое сравнение:

Предание – это молоко. Писание – это сливки (или масло, если угодно), т. е. квинтэссенция Предания.
Первично – молоко. Оно самодостаточно, полноценно и существует, и не будучи оформлено в сливки.
Сливки – то же молоко, в определённой форме. Они образуются и существуют только на основе и в контексте молока. Без молока их не может быть.

Т. о. Свящ. Предание есть контекст и содержание Писания. А Свящ. Писание есть ни что иное как форма выражения Предания в виде священного текста. Причём, форма выражения именно Предания. Писание есть ни что иное как то же Предание в письменной форме выражения, в виде священного текста. Содержанием Писания не могло быть ни что иное, кроме того, что уже было Преданием Церкви. Именно Предание и ни что иное явилось содержанием Свящ. Писания. Так что, Предание и Писание состоят относительно друг друга не в параллельном, а в последовательном отношении,- как содержание и форма.

Так, собственно Преданием является само учение, смысл, заключённый в словах Писания, сами Богооткровенные истины, которые существуют независимо от факта записи, от формы их выражения в виде Писания. А письменная форма выражения этого смысла (Писание) – это не собственно Предание, но форма выражения Предания. В данном случае вселенская, т. е. неизменяемая.

В частности, собственно Преданием является само Евангелие Иисуса Христа, т. е. Благая Весть независимо от факта записи. А Евангелие по Матфею, по Марку, по Луке, по Иоанну – это формы выражения Предания. (5)

При этом, Писание – вселенская, неизменяемая (по решению Церкви и "особенным устроением Духа Божия") и важнейшая (в своём роде) форма выражения Предания, равная по статусу собственно Преданию. Фиксация важнейших истин Предания в форме священного текста. Оно выполняет функцию эталона, охранения, мерила Предания (всех прочих форм выражения Предания) и, также как и собственно Предание, является критерием (обязательным условием) Православия.

Но, нельзя сказать, что "Писание важнее Предания". Поскольку оно само есть форма выражения Предания; а Предание и есть содержание Писания. Иначе, получается, что "форма важнее содержания" или "частное важнее общего", что является логической ошибкой.

Итак, Предание – сама Богооткровенная истина явленная в Церкви с самого начала в полноте. Оно –неизменно. Оно – самодостаточно и первично относительно Писания.
Писание – одна из форм выражения Предания,- важнейшая в своём роде,- в форме священного текста.

------------------------------------------------------------------------------------------

Примечания:

* В устной форме на заседании семинара доклад был произнесён в немного недоработанном виде и с некоторыми сокращениями. В полном, подробном виде с докладом отцам предложено ознакомиться в письменной (электронной) форме на сайте.

(1)

Этимологически перевод слова "καθολικὴ" словом "вселенская" не совсем точен. Наиболее точный перевод слова "καθολικὴ": "повсецелая, всецелая, полная".

Слово "вселенская" есть перевод-калька другого греческого слова,- "οικουμεινικη".

Тем не менее, эти понятия пересекаются. "καθολικὴ" означает собственно всецелость; а "οικουμεινικη" – всецелость в территориальном аспекте (вселенскость). Так что, понятие "καθολικὴ" непременно включает в себя понятие "οικουμεινικη" как аспект. Т. к. без всецелости в территориальном аспекте (οικουμεινικη) не будет собственно всецелости (καθολικὴ). Т. о. понятие "οικουμεινικη" есть территориальный аспект понятия "καθολικὴ", непременная составляющая понятия "καθολικὴ" в территориальном аспекте. Поэтому, употребляя понятие "καθολικὴ", мы непременно предполагаем и понятие "οικουμεινικη" как аспект.

Т. о. понятия "καθολικὴ" и "οικουμεινικη", хоть и не являются абсолютными синонимами, тем не менее пересекаются, в определённом смысле совпадают. Поэтому и оказывается возможен перевод слова "καθολικὴ" тем же словом "вселенская". Наряду с таким вариантом перевода как "соборная", что является тоже этимологически неточным.

"Церковь называется Соборной, или, что то же самое, Кафолической, или Вселенской" ("Пространный Православный Катeхизис Православной Кафолической Восточной Церкви", "О девятом члене Символа веры", 268).

В любом случае, если быть богословски точным, надо понимать, что любой вариант перевода,- "повсецелая, всецелая, всеобщая, вселенская, соборная и др.",- даже этимологически неточный, – это всегда апелляция к оригинальному греческому термину "καθολικὴ" и исключительно к тому смыслу, который содержит оригинальный греческий термин "καθολικὴ", ни более, ни менее.

Придавать термину в переводе какие-то дополнительные смыслы (исходя из смысла слова-перевода в контексте родного языка) помимо того смысла, который имеет оригинальный термин, и строить на этом богословие (например, толковать слово-перевод "соборная" в духе русских философов и славянофилов,- от слова "собор", ещё и отличая его от слова "вселенская", несмотря на то, что и то, и другое – перевод одного и того же греческого термина) – ни что иное как дилетантство и отсебятина. Если слово используется как перевод, богословская точность требует, чтобы оно означало исключительно апелляцию к смыслу оригинального термина, даже в ущерб этимологической точности слова-перевода, т. е. оно должно использоваться ни в коем случае не как интерпретация или истолкование оригинального термина, но просто как значок, указующий на оригинальный термин. Т. е. при употреблении слова-перевода нельзя добавлять те аспекты смысла, которые содержит слово-перевод, но не содержит оригинальный термин; также как и нельзя исключать те аспекты смысла, которые содержит оригинальный термин, даже если их не содержит слово-перевод.

Поэтому, употребляя слово "вселенская (вселенскость)" как перевод греческого термина "καθολικὴ (καθολικότης)" (если специально не поясняю, что имею ввиду перевод другого понятия,- "οικουμεινικη"), я не имею ввиду те оттенки смысла, которые это слово-перевод имеет на русском языке, но употребляю его исключительно как апелляцию к греческому термину "καθολικὴ (καθολικότης)" и исключительно к смыслу оригинального греческого термина, т. е. как синоним морфологической передачи "кафолическая (кафоличность)". Исключительно в этом смысле следует понимать и употреблять и слово "соборная". Не дополняя их теми оттенками смысла, которые эти слова-переводы имеют в русском языке.

(2)

Греческое слово "μίαν", которое стоит в Символе веры относительно Церкви, неверно переводить на русский язык как "единая", т. е. в смысле составного единства. В контексте современного русского языка "един" – это только прилагательное, но не числительное; числительное же обозначается словом "один", но не "един". Греческое "μίαν", которое стоит в Символе веры относительно Церкви, – это не прилагательное, а количественное числительное. Соотв-но, на русский язык может быть переведено только словом "одна", т. е. в смысле единицы, но не словом "едина", которое является прилагательным.

Перевод этого числительного словом "един" – это церковно-славянская или архаичная форма, соответствующая русскому "один". Т. к. церковно-славянское числительное "един", которое иной раз употребляется и в русском языке как архаичная форма, имеет значение русского числительного "один", но не соответствует русскому "един", которое является прилагательным.

Если перевести Символ веры на русский язык, то надо сказать так: "...В одну, Святую, Соборную (вернее: Всецелую, Вселенскую, т. е. Кафолическую) и Апостольскую Церковь..." И только так.

Так что, в Символе веры речь именно об одной Церкви.

Вселенская Церковь – именно одна. Она имеет структуру на уровне поместном. Но это не просто единение поместных Церквей, но некая единица, единичная, единственная реалия высшего уровня или порядка, чем отдельно взятая поместная Церковь.

Даже когда греческое "μία" в Писании, в синодальном переводе, или в других текстах переведено русским "един", это, просто, архаичный перевод, употребление числительного "один" в церковно-славянской, архаичной, форме "един", т. е. в значении "один" если сказать по-русски.

Однако, имеет место манипуляция этой архаичной формой, апелляция к невежеству. Перевод греческого "μία" на русский язык словом "единая", т. е. проекция славянского числительного "единый" в контекст русского языка, означает подмену смысла с "единицы" на "составное единство".

Что свойственно русскому произвольному богословию в отрыве от точных оригинальных богословских понятий в греческих терминах.

Также, это свойственно миафизитам (то же монофизитство, только в более мягкой форме), которые, пользуясь омонимичностью славянского числительного "единая" и русского прилагательного "единая", проецируют славянский перевод слова "μία" словом "единая" в контекст русского языка, т. о. подменяя смысл этого слова с "единицы" на "составное единство", ради смягчения формулировки своего исповедания и отмежевания от собственно монофизитства.

Это, кстати, аргумент к вопросу об устарелости церковно-славянского языка и необходимости его реформы в церковно-русскую форму. Коль он даёт повод для такой подмены смысла и манипуляции.

Богословская (и филологическая) точность требует греческое числительное "εἷς (μία, ἕν)" в контексте русского языка, в частности в русском переводе и толковании Символа веры, переводить строго как "один (одна, одно)".

(3)

Понятие "апостольское предание" не тождественно понятию "собственно Предание Церкви".

В этом тексте свт. Василия Великого на собственно Предание указывает слово "δόγματα (догматы)". Слово "κηρύγματα (проповедания)" указывает на формы выражения Предания. А выражение "апостольское предание" указывает на признак апостольского происхождения, как в отношении собственно Предания ("δόγματα, догматов"), так и в отношении форм его выражения ("κηρύγματα, проповеданий").

Т. о., по терминологии свт. Василия Великого согласно 91-му прав., "апостольским преданием" называется как собственно Предание ("δόγματα, догматы"), т. е. преданное от Самого Христа через Апостолов, так и формы его выражения ("κηρύγματα, проповедания"), идущие от Апостолов, т. е. имеющие апостольское происхождение. Которые могут быть как вселенскими (καθολικός) (например, Писание Нового Завета), так и не имеющими вселенского (καθολικός) статуса (например, чинопоследование Литургии Ап. Иакова).

Т. е. собственно Предание, т. к. непременно обладает признаком апостольского происхождения, непременно является апостольским преданием. То, что не является апостольским преданием, т. е. не соответствует признаку апостольского происхождения, не является и собственно Преданием. Апостольское же предание не непременно есть собственно Предание, но это могут быть и формы выражения Предания, как вселенские (καθολικός), так и не имеющие вселенского (καθολικός) статуса.

Т. о. "апостольское предание" – это более широкое понятие, чем "собственно Предание". Понятие "апостольское предание" – это указание на признак апостольского происхождения как в отношении собственно Предания, так и в отношении форм его выражения, но не на признак вселенскости (καθολικότης).

(4)

Возражение: "Если единственность и апостольское происхождение непременно входят в состав понятия "вселенскость (καθολικότης)", тогда почему в Символе веры эти определения Церкви стоят в ряду, перечисляются через запятую?"

Присутствие в составе понятия "вселенскость (καθολικότης)" этих аспектов,- "единственности" и "апостольского происхождения", – не очевидно сходу, но содержится в нём имплицитно, т. е. выясняется посредством анализа этого понятия.

Поэтому эти аспекты в Символе веры выражены отдельными понятиями, чтобы без анализа, сходу, не имплицитно, но явно быть очевидным и наглядным свидетельством и ответом на возражения еретиков. Т. е. чтобы выразить эти истины не имплицитно, но явно, наглядно.

Есть и другие примеры, когда какое-либо понятие, являющееся непременным аспектом другого понятия, тем не менее приводится с ним в ряду перечисления через запятую как отдельное понятие. Чтобы быть не имплицитным, но явным, наглядным свидетельством. Например, в том же Символе веры: "...в одного Бога, Отца, Вседержителя..." "Единственность" является непременным аспектом понятия "Вседержитель". Ведь не может быть больше одного Вседержителя. Иначе, теряет смысл само это понятие. Тем не менее слово "один" приводится как отдельное понятие в ряду с понятием "Вседержитель". Понятно, чтобы быть наглядным свидетельством и ответом еретикам и без всякого анализа. Т. е. не имплицитно, но явно.

Так и понятия "единственности" и "апостоличности" Церковь выразила отдельными понятиями, а не довольствовалась их имплицитным содержанием в понятии "вселенскость (καθολικότης)", по необходимости дать наглядный, явный, читаемый сходу ответ на определённые конкретные лжеучения и возражения еретиков.

Тем не менее, понятия "единственности" и "апостольского происхождения" являются непременными аспектами понятия "вселенскость (καθολικότης)". Ведь, если исключить единственность, не будет и вселенскости (καθολικότης). Не единственное не может быть всецелым (καθολικός) по определению. Так и если исключить апостольское происхождение, не будет вселенскости (καθολικότης). Не изначальное не является всецелым (καθολικός) во временном плане. Соотв-но, без единственности и без апостольского происхождения не будет и собственно всецелости, вселенскости (καθολικότης). Если только иметь ввиду вселенскость (καθολικότης) в собственном смысле, т. е. в абсолютном смысле этого слова.

Прп. Викентий Лиринский: "то только в действительности и в собственном смысле есть вселенское (catholicae, καθολικος), как показывает и само значение этого слова, что, сколько возможно, вообще все обнимает".

(5)

На самом деле, некорректно говорить о "четырёх Евангелиях". Неточный русский перевод способствует такому некорректному пониманию. Когда говорится "Евангелие от Матфея", "Евангелие от Марка" и т. д., то создаётся впечатление, будто каждый евангелист написал своё Евангелие. Более точно перевести с греческого следует так: "Евангелие по (κατά) Матфею", или "Евангелие согласно (κατά) Матфею" и т. д. Т. е. Евангелие в изложении Матфея, Марка, Луки или Иоанна.

Тогда становится ясно, что слово "Евангелие" относится не к изложению, но к самому содержанию. Т. е. на самом деле, собственно Евангелие – одно,- Евангелие Иисуса Христа. Т. е. Благая Весть Иисуса Христа об Искуплении, спасении, о Царстве Небесном. И оно существует независимо от факта записи. Оно лишь зафиксировано в письменном виде рукой четырёх евангелистов. Четыре Евангелия (если говорить о книгах) – это лишь четыре формы письменной фиксации того одного Евангелия Иисуса Христа, т. е. Благой Вести, которую Он принёс, которое существует независимо от факта записи.

(6)

Прецедент наименования канона Вселенского (Οικουμενικαί) Собора "καθολικός κανών" есть, например, у Вальсамона в толковании на 16-е прав. 7-го Всел. Собора, толкование которого приводит и сщисп. Никодим (Милош) еп. Далматинский и Истрийский в своём толковании на это же правило:

"...ибо это правило всеобщее (καθολικός γάρ έστιν о κανών) и предписания его должны иметь силу и действие во веки веков..."

(7)

Самый наглядный, популярный и актуальный пример конфликта поместного со вселенским (καθολικός) учением, т. е. Преданием Церкви – это позиция ОСК РПЦ в вопросе о браке и разводе с её списком "поводов к расторжению брака" "кроме вины прелюбодеяния" (Мф. 5, 32), т. е. прямо вопреки Евангелию.

Господь прямо сказал: "Кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует" (Мф. 5, 32). Т. е. очевидно, что Господь назвал только одну возможную причину для развода и однозначно запретил любой повод для развода кроме этой одной причины,- "кроме вины прелюбодеяния". Это и есть вселенское (καθολικός) учение, т. е. Предание Церкви. Поместная Церковь не вправе его игнорировать, нарушать или изменять.

Документ же ОСК РПЦ (и, соотв-но, решение Поместного собора 1917-18 гг., на который опирается текст ОСК РПЦ) прямо противоречит словам Господа, допуская и перечисляя "кроме прелюбодеяния" ("и вступления одной из сторон в новый брак", что есть то же прелюбодеяние, т. е. это тавтология) "также" ещё целый ряд причин для развода (Х.3.). Т. о. разрешая то, что Господь запретил.

Получается, Господь утверждает, что "кроме вины прелюбодеяния" нет иных уважительных причин для развода.

А поместный документ ОСК РПЦ утверждает, что "кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак также" есть и другие причины. Т. е. прямо противоположное.

Налицо прямое противоречие Слову Божию. Очевидно, что поместный документ ОСК РПЦ (и, соотв-но, решение Поместного собора 1917-18 гг., на который опирается текст ОСК РПЦ) в данном вопросе противоречат вселенскому (καθολικός) учению, т. е. Преданию Церкви. На что поместная Церковь не имеет права и компетенции. Соотв-но, данная поместная норма обличается и дезавуируется вселенским (καθολικός) учением, т. е. Преданием Вселенской Церкви.

Так вот, не раз сталкивался с тем, когда люди, чтобы оправдать и отстоять эту желательную для себя поместную норму, явно идущую вразрез с Евангелием, т. е. со вселенским (καθολικός) учением Церкви, прибегают к риторике, суть которой сводится к абсолютизации поместного и пренебрежению вселенским (καθολικός) принципом,- объявляют вселенские каноны "устаревшими, потерявшими актуальность"; размывают само понятие "Предание", проводят мнение о его "изменяемости (развитии, становлении, обогащении)" в истории Церкви; закрывают глаза на прямой и явный смысл Евангелия, вселенского (καθολικός) учения, приемля по этому вопросу (под видом "послушания священноначалию") только (желательную для себя) поместную норму и практику икономии, клеймя апелляцию ко вселенскому (καθολικός) учению Церкви "призывом к расколу", "осуждением Церкви", "непослушанием священноначалию" и т. п. ярлыками. Например, не раз сталкивался на интернет-форуме с тем, когда в ответ на прямое Евангельское утверждение (даже просто цитату без всякого комментария) приводят в ответ в качестве противоречия, контраргумента, цитату из ОСК РПЦ. Что уже ненормально, нонсенс. Уже сам факт того, что цитаты этого поместного документа приводят в качестве противоречия прямым Евангельским утверждениям, говорит сам за себя,- о заведомом противоречии этого поместного документа Евангелию, т. е. вселенскому (καθολικός) учению Церкви.

-----------------------------------------------------------------------------

Используемые материалы:

1. Свящ. Писание Ветхого и Нового Завета.

2. Книга правил, свт. Василий Великий, прав. 91, 92.

3. Прп. Викентий Лиринский, "Памятные записки Перегрина о древности и всеобщности кафолической веры против непотребных новизн всех еретиков".

4. Сщмч. Ириней Лионский, "Обличение и опровержение лжеименного знания".

5. Свт. Афанасий Великий, "Послание 1 о Св. Духе".

6. Прп. Иоанн Дамаскин, "Три защитительных слова против порицающих святые иконы".

7. Свт. Иоанн Златоуст, "Толков. на Мф., беседа 1".

8. Сщмч. Киприан Карфагенский, "Письмо к Помпею против письма Стефана о крещении еретиков".

9. Свт. Филарет Московский, "Пространный Православный Катeхизис Православной Кафолической Восточной Церкви".

10. Свт. Филарет Московский, "Слово на освящении храма Живоначальной Троицы в московском

Даниловом монастыре, произнесенное 13 сентября 1838 г."

11. Сщисп. Никодим (Милош) еп. Далматинский и Истрийский, "Правила Святых Апостолов и Вселенских соборов с толкованиями".

12. Вальсамон, Толкование на 16-е прав. 7-го Всел. Собора.

13. "Основы социальной концепции Русской Православной Церкви".

14. Свящ. Алексей Шляпин, Отзыв на проект документа Межсоборного присутствия РПЦ "Упорядочение практики совершения браков (в частности, повторных)".

15. Свящ. Алексей Шляпин, Отзыв на проект документа Межсоборного присутствия РПЦ "О церковном браке".

16. Свящ. Алексей Шляпин, Доклад на пастырском семинаре Можайского благочиния "Церковное Предание как фундамент Православной Церкви. Поправка: Церковное Предание как фундамент жизни Церкви. Т. е. жизнь по Преданию".

17. В. Н. Лосский, "Предание и предания".

18. Диак. Андрей Кураев, "Традиция, Догмат, Обряд".

19. Подстрочный перевод Ветхого и Нового Заветов на русский язык, Подстрочный перевод Нового Завета с греческого языка на русский, А. Винокуров.

20. Библейская симфония с ключём к еврейским и греческим словам.

21. Большой древнегреческий словарь.

22. Материалы интернет-дискуссий автора на православном форуме "Слово": http://forum-slovo.ru, на портале "Богослов.Ru": http://www.bogoslov.ru и др.

23. Википедия.

24. И др. материалы.

Свящ. Алексей Шляпин

 

Назад к списку