Тезис.
Документ лучше начать с тезиса:
Церковь свидетельствует, что жизнь человека начинается с момента зачатия. Т. е. с самого момента оплодотворения, слияния мужской и женской половых клеток, эмбрион (зигота) является человеком.
Поэтому с самого момента зачатия искусственное прерывание беременности (аборт) является убийством человека, т. е. нарушением заповеди Бога "Не убивай" (Исх. 20, 13), и осуждается Богом и Церковью как грех.
Личность.
На протяжении документа неоднократно употребляется термин "личность". Однако, чтобы употреблять этот термин в богословском документе, необходимо сначала отмести неверное значение этого слова и определить его точный смысл.
Дело в том, что в мирской психологии и социологии слово "личность" употребляется в смысле характеристики лица или ипостаси, означает совокупность акциденций. Т. е. изменчивое в человеке.
В точном, богословском, смысле "личность" – это синоним слова "лицо", когда оно употребляется не в античном смысле как "облик", а в святоотеческом,- как то, что обнаруживается через облик, онтологическая основа, обнаруживаемая через облик, т. е. как синоним понятия "ипостась". Только, с более узким значением, т. к. применяется только к лицам=ипостасям, обладающим разумной природой. Т. е. только к Ипостасям Св. Троицы и к ипостасям ангелов и людей.
Т. о. личность – это ипостась, обладающая разумной природой.* Т. е. не характеристика ипостаси, а сама ипостась.
Кстати, это,- богословское,- значение соответствует и интуитивному пониманию простым человеком. Т. к., употребляя слово "личность", люди как правило имеют ввиду само "я", а не характеристику "я".
Отсюда должно быть понятно, что употребление слова "личность" вместо синонимов "лицо" или "ипостась" м. б. оправдано, чтобы подчеркнуть разумность данной ипостаси, обладание ею разумом. Но при этом надо точно и последовательно соблюдать, чтобы в контексте употребления этот термин всегда означал именно собственно ипостась (обладающую разумной природой), но не природу (содержание ипостаси, включая собственно разум) или акциденции (характеристику ипостаси). Т. е. не допускать диверсии или размытия значения этого термина.
*Ремарка: Иногда употребляют выражение "ипостась разумной природы". Но это некорректно, т. к. выведение ипостаси из природы или сведение её к природе искажает понятие ипостаси и является логическим основанием антихалкидонских ересей. Которые понимают ипостась как некое "частное проявление природы".
Прп. Иоанн Дамаскин: "...то, что для еретиков служит причиною их заблуждения: утверждение, что естество и лицо – одно и то же" (ТИПВ, 3, 3).
В православном понимании ипостась, в соответствии с буквальным значением этого слова, есть онтологическое основание для природы, не сводимое к природе и не выводимое из природы, сам факт бытия, сам факт "есть", само "кто" или "что", которое содержит природу.
Природа же есть онтологическое содержание ипостаси и отвечает на вопрос: "что это есть такое".
Ипостась логически и онтологически (но не хронологически; а во Христе и хронологически) первична относительно природы. Прежде, чем быть "чем-то", надо "быть".
Поэтому правильно сказать: "ипостась, обладающая разумной природой".
1. Пункт лучше назвать "Свидетельства Свящ. Писания" и поставить в ряду "Обоснование" (тезиса) наряду с пунктами "Свидетельства Свящ. Предания", "Биологическое обоснование" и "Онтологическое обоснование".
1. Цитата: "...личностное бытие человека..."
2.2 Цитата: "...личностное бытие человека..."
Личность есть ни что иное как ипостась, обладающая разумной природой. В свете данного понимания что означает фраза "личностное бытие"?
То, что это бытие ипостасное, и так понятно, само собой разумеется, т. к., по св. отцам, всё существующее существует не иначе как в ипостасях. Любое бытие – ипостасно. Неипостасного бытия не бывает. Т. к. ипостась – и есть бытие, сам факт конкретного бытия.
Прп. Иоанн Дамаскин:
"...нет естества, лишенного ипостаси или сущности, не имеющей лица, потому что и сущность, и естество созерцаются в ипостасях и лицах" (ТИПВ, 3, 9).
"...ни сущность не существует сама по себе без вида, ни существенная разность, ни вид, ни акциденция, но одни только ипостаси, или индивиды. В них созерцаются и сущности, и существенные разности, и виды, и акциденции... индивид и называется по преимуществу именем ипостаси, ибо (только) в нем получает действительное существование сущность вместе с ее акциденциями" (ФГ, 42).
"...ипостась есть именно существование само по себе" (ФГ, 66).
Значит, фраза "личностное бытие" оправданна, если подчёркивает не просто наличие бытия или ипостаси, но наличие разума, т. е. то, что это ипостась, обладающая разумной природой. Что, похоже, и имеется ввиду в документе. Но без точного определения термина "личность" (см. выше) фраза выглядит неуклюже и неопределённо.
1. Цитата: "...тождество личности человека непрерывно..."
Фраза – неопределённа.
Личность есть ни что иное как ипостась, обладающая разумной природой.
А тождество ипостаси на всём протяжении её существования определяется не свойствами природы, которой она обладает, в данном случае даже не наличием разума, т. е. не тем, что данная ипостась является личностью, но самим фактом ипостаси. Ипостась, даже не обладающая разумной природой, в принципе не может потерять тождество себе по самому смыслу этого понятия. Это следует из самого значения понятия "ипостась".
Прп. Иоанн Дамаскин: "...невозможно, чтобы то, что однажды существовало само по себе, имело другое начало своего ипостасного существования, ибо ипостась есть именно существование само по себе" (ФГ, 66).
Можно сказать, тождество ипостаси определяется нетварным замыслом Бога об этой ипостаси, т. е. логосом ипостаси.
Т. ч. в этом смысле,- если иметь ввиду тождество собственно ипостаси,- данная фраза излишня. Т. к. это и так понятно, само собой разумеется, независимо от приведённых обоснований.
Данное утверждение оправданно, если иметь ввиду тождество природного содержания ипостаси, включая наличие разума. Но тогда и корректнее употребить выражение о непрерывном тождестве"природы человека в каждой человеческой ипостаси (личности)" с самого момента зачатия.
1. Цитата: "...и до момента смерти".
Тождество личности, т. е. ипостаси, не прекращается и по смерти.
Прп. Иоанн Дамаскин: "...хотя со смертью душа и отделяется от тела, тем не менее ипостась их остается одна и та же, ибо ипостась есть изначальный самостоятельный источник всякого бытия. Таким образом и тело, и душа всегда удерживают одно и то же начало своего бытия и ипостасного единства, хотя и разлучаются друг с другом" (ФГ, 66).
Нужно добавить ещё пункт "Свидетельства Свящ. Предания" и поставить в ряду "Обоснование" наряду с пунктами "Свидетельства Свящ. Писания", "Биологическое обоснование" и "Онтологическое обоснование".
В этом пункте можно привести такие свидетельства:
Антропология познаётся через христологию. Момент Боговоплощения – это Благовещение, а не Рождество. Бог-Слово стал человеком с момента Благовещения, т. е. Непорочного Зачатия.
При том, в момент Благовещения Бог стал человеком, т. е. усвоил человеческую природу в полноте, включая душу и дух (ум), а не только человеческое тело.
Прп. Иоанн Дамаскин: "...после того как Святая Дева изъявила согласие, на Нее, по слову Господню, которое сказал Ангел, сошел Святой Дух... И тогда ипостасная Мудрость и Сила Всевышнего Бога, Сын Божий, единосущный со Отцом, осенил Ее, как бы Божественное семя, и из непорочных и чистейших Ее кровей образовал Себе плоть, одушевленную душою, одаренной как разумом, так и умом... Божественное Слово... Оно в Своей Ипостаси неописуемо восприняло Себе от чистых кровей Приснодевы плоть, одушевленную душою, одаренную и разумом, и умом... Итак, в одно и то же время – плоть, в то же время – плоть Слова Божия, вместе с тем – плоть одушевленная, одаренная и разумом, и умом" (ТИПВ, 3, 2).
Праздники Благовещения, Зачатия Пресв. Богородицы, Зачатия Иоанна Предтечи свидетельствуют, что Церковь именно зачатие считает началом жизни человека.
Также, свидетельства св. отцов, что тело и душа сотворены одновременно:
Прп. Иоанн Дамаскин: "...тело и душа сотворены в одно время... Бог сотворил человека... в одно и то же время – духа и плоть" (ТИПВ, 2, 12).
Свт. Григорий Нисский: "Другие же... говорят, что душа по времени вторая после тела... учение тех и других равно не может быть принято... И я думаю, посредине между этими предположениями должно правиться в истине наше учение. И значит это... не утверждать также, будто бы человек был предварительно создан Словом, как будто статуя из брения, и для этого-то изваяния появилась душа (ведь тогда умная природа окажется менее ценной, чем статуя из брения)... Так как человек, состоящий из души и тела, един, нужно предполагать одно общее начало его состава, так, чтобы он оказался ни старше, ни младше самого себя, когда телесное первенствовало бы в нем, а остальное последовало бы... Ведь по апостольскому наставлению природа наша умопостигается двоякой: человека видимого и сокровенного (1 Пет. 3, 4)" ("Об устроении человека", XXVIII , XXIX ).
2.1 Пункт лучше назвать "Биологическое обоснование человеческого статуса эмбриона с момента зачатия" и поставить в ряду "Обоснование" наряду с пунктами "Свидетельства Свящ. Писания", "Свидетельства Свящ. Предания" и "Онтологическое обоснование".
В этом пункте нужно добавить, что с момента зачатия до момента рождения нет никакого переломного момента, который бы делал эмбрион человеком. Таким ключевым моментом является только сам момент зачатия. А дальше до самого момента рождения идёт только развитие того, что уже дано в зачатии.
Если описать биологический статус на языке богословия, то нужно сказать так. Зародыш с момента зачатия есть самостоятельная отдельная ипостась, отличная от ипостаси матери. Соединённость с организмом матери – лишь отделимая акциденция, т. е. несущественное качество, характеризующее ипостась в данный момент.
2.2 Пункт лучше назвать "Онтологическое обоснование человеческого статуса эмбриона с момента зачатия" и поставить в ряду "Обоснование" наряду с пунктами "Свидетельства Свящ. Писания", "Свидетельства Свящ. Предания" и "Биологическое обоснование".
Не приведено обоснование "онтологического статуса" эмбриона (лучше сказать: "онтологическое обоснование человеческого статуса"). Которое заключается в святоотеческом учении о природе (сущности), которая, по св. отцам, не может быть "более" или "менее".
Прп. Иоанн Дамаскин: "Свойство сущности заключается и в том, что она... не принимает определение «более» и «менее». Это свойство принадлежит и существенным разностям" (ФГ, 47).
Соотв-но, человек не может быть "более человеком" или "менее человеком", но любой человек в любом возрасте и состоянии обладает человеческой природой в полноте, т. е. в равной и полной мере является человеком, т. к., по св. отцам, природа (сущность) – это общее, одинаково присущее всем ипостасям данного вида.
"...святые отцы... общее и о многих предметах высказываемое, т. е. низший вид назвали сущностью, природой и формой, – например, ангела, человека, собаку и т.п." (ФГ, 30).
"...ипостасям каждого самого низшего вида свойственны одни и те же существенные разности, которые, с одной стороны, соединяют их друг с другом через понятие сущности, с другой, отделяют их от ипостасей другого вида" (ФГ, 42).
А т. к. разум и свобода воли являются существенными свойствами ("разностями"), определяющими природу человека, т. е. в принципе неотъемлемыми, равно общими для всех людей, то человек не может быть "более разумным" или "менее разумным" (если говорить о принципиальном наличии разума, а не его функциональном развитии). И это относится ко всем существенным (определяющим природу) свойствам.
Т. о. любой человек в любом возрасте и состоянии в принципе непременно обладает всеми существенными свойствами, т. е. составляющими природу человека, включая разум и свободу воли.
Соотв-но, нерождённый ребёнок с самого момента зачатия обладает полнотой человеческой природы, т. е. в полном смысле является человеком. Соотв-но, с самого момента зачатия в принципе онтологически обладает свойствами человеческой природы, которые делают человека образом Божиим,- разумом и свободой воли. Даже если в функциональном отношении эти свойства в нём ещё не развиты. Т. к. следует отличать принципиальное наличие и функциональное развитие, которое относится уже к акциденциям (несущественным качествам, характеризующим ипостась).
Существенные свойства, которые определяют природу, т. е. делают человеческую ипостась человеком – непременны, неотъемлемы, неизменны и одинаково присущи всем людям. Изменяемое в ипостаси – это акциденции, несущественные качества. К каковым и относится в т. ч. состояние, развитие, соединённость с организмом матери.
Т. ч. зигота отличается от взрослого человека только акциденциями, но не существенными свойствами. Т. е. не тем, что делает человеческую ипостась человеком.
Иначе, если игнорировать святоотеческое учение о неизменности природы (сущности), не отличая онтологический статус от функционального, т. е. принципиальное наличие существенного свойства от его функционального развития или состояния, тогда любой человек, находящийся в бессознательном состоянии или страдающий какой-либо патологией может быть признан "менее человеком". Т. о. отрицание за человеческим эмбрионом с самого момента зачатия статуса личности и полноценного человека логически ведёт к отрицанию человеческого достоинства многих других категорий людей, противоречит Христианскому взгляду и отношению к человеку и является фашизмом.
2.2 Цитата: "...Неприемлемо определять личность только на основе таких характеристик как самосознание..."
Надо учесть, что термин "самосознание" может употребляться в двух смыслах:
1) В смысле субъект сознания, т. е. собственно ипостась, обладающая сознанием, т. е. собственно личность, собственно "я" (в этом случае часть "само..." указывает на субъект сознания).
В этом смысле данный термин употреблён в Указе Московской Патриархии № 2267 от 7 декабря 1935 г. (об учении прот. Сергия Булгакова - дополнение):
"...Высшим отличием человека в земном мире является его ипостась, то есть самосознание. Человек не только живет, но и сознает, что живет и для чего, и притом сознает и принадлежащими ему — своими — все свои части, и все их переживания. Думает «не телу больно», а «мне больно»; не «душа моя любит», а «я люблю» и так далее. Но также человек освещает своим самосознанием и присваивает себе, считает своим — и свой дух, почему и говорит не только «мое тело», «моя душа», но и «мой дух», или как Апостол: «Ваши дух, душа и тело» (I Сол. 5, 23). Это свидетельствует, что ипостась (самосознание) и дух не одно и то же; что, не говоря уже о человеке — существе полудуховном и полутелесном, но и в чистом духе (каковы ангелы) нужно различать, с одной стороны, ипостась — самосознание, а с другой — духовную природу, так сказать, предмет их самосознания. Это столь отвлеченное различение необходимо иметь в виду, чтобы правильно понять церковное учение о Лице Господа Иисуса Христа. В Лице Господа Иисуса Христа человечество имело не только тело и душу, но и дух, и однако не имело отдельной ипостаси, человеческого самосознания. В Едином Господе могло быть, конечно, только одно самосознание, одна Его Ипостась, Божественная Ипостась второго лица Пресвятой Троицы. Воплотившись, Он сознает принятую человеческую природу как свою собственную и все ее переживания как Свои, подобно тому как обыкновенный человек сознает свою природу и ее жизнь. Поэтому Господь и говорит: «Тело Мое, Кровь Моя», «Душа Моя скорбит смертельно». Жаждало человечество, оно же испускало и дух на кресте, а Господь говорил: «Жажду (Я)», «Предаю Дух Мой». Это и значит, что человечество Христово, не имея своего самосознания — ипостаси, было «воипостасировано», то есть введено во Ипостась Слова Божия, или, грубо выражаясь, стало пользоваться Ипостасию — самосознанием Слова Божия за отсутствием отдельного человеческого самосознания... Точка расхождения Булгакова с Церковью здесь в том, что он, различая теоретически ипостась (самосознание) и природу и в тварном духе (в Боге это различие у Булгакова проведено, пожалуй, последовательно), в учении о Богочеловечестве это различие как бы забывает. В понятии «дух» он подчеркивает признак «ипостасный» и так переходит к отождествлению понятий «дух» и «ипостась»..."
2) И в смысле деятельность сознания, направленная на себя, т. е. осознание себя (в этом случае часть "само..." указывает на объект сознания). Что для отличия удобнее называть словом "самоосознание".
В первом значении самосознание есть собственно ипостась, во втором – энергия. При том, надо понимать, что ни в том, ни в другом значении это слово не означает сознание (т. е. ум, или дух), которое есть составляющая природы. Так, Христос обладает человеческим сознанием (т. е. умом, духом), т. к. обладает человеческой природой в полноте, и человеческим самоосознанием, т. к. обладает двумя действиями,- со стороны каждой из природ. Но не имеет человеческого самосознания (в первом значении этого слова, т. е. субъекта сознания), т. е. человеческой ипостаси, т. к. "Само Слово сделалось для плоти Ипостасью" (прп. Иоанн Дамаскин, ТИПВ, 3, 2).
Так вот, учитывая первое значение этого слова и прецедент его употребления в документах РПЦ именно в этом значении, следует исключить это слово из текста. Т. к. в данном проекте документа это слово употреблено во втором значении, что создаёт путаницу. Либо заменить его на слово "самоосознание".
2.2 Цитата: "...Неприемлемо определять личность только на основе таких характеристик как самосознание, автономия и рациональность, отношения с другими людьми..."
Кстати, это точка зрения светской психологии. Которая понимает слово "личность" как совокупность акциденций, т. е. характеристику ипостаси, а не как собственно ипостась. Т. е. теряет неизменную онтологическую основу и определяет личность человека как совокупность изменчивых свойств. Т. ч. именно с точки зрения светской психологии человек может быть "более человеком" и "менее человеком".
Отсюда тем более должна быть понятна необходимость уточнить термин "личность" в его богословском значении как собственно ипостась и отсечь его мирское психологическое и социологическое употребление в смысле характеристики ипостаси.
2.2 Цитата: "...имеющий право на жизнь..."
2.3 Цитата: "ему принадлежит ряд прав, которые необходимо отстаивать.
...Право на человеческую идентичность. Эмбрион имеет право называться человеком... обеспечивать и защищать это право.
...Право на жизнь... основополагающее право на свою собственную уникальную и неповторимую жизнь... право на жизнь.
...Право на развитие. Каждый человек имеет право развиваться и раскрывать себя как личность...
...фундаментальные права эмбриона как человеческой личности...
"Право на жизнь" и т. д. – это понятия мирской юридической сферы. Неправильно – переносить эти понятия в сферу богословия и онтологии. Т. к. перед Богом у нас нет никаких прав. Жизнь и всё остальное – это дар Бога по Его милости, а не наше "право".
Т. ч. подобные утверждения неверны и неприемлемы в богословских документах.
Если же речь именно о мирской юридической сфере, тогда следует и говорить, что эмбриону "должны быть присвоены" определённые права, а не то, что он ими "уже обладает по факту бытия".
3.1 Цитата: "Во втором правиле св. Василия Великого подчеркивается: «...Тонкого различения плода образовавшегося или еще необразованного у нас нет...»
Здесь надо привести уточнение. Дело в том, что это выражение "еще необразованного" иной раз понимают неправильно,- как ещё не образовавшегося полностью как человек, ещё не ставшего человеком, неодушевлённого.
На самом деле это выражение "еще необразованного" означает ещё не приобретшего явный человеческий облик, внешнюю форму. Речь о различении внешней формы, внешнего облика плода.
Т. е. это апелляция к ветхозаветному различению наказания за невольное убийство плода "образовавшегося" и "ещё необразованного", т. е. приобретшего внешний человеческий облик и ещё не приобретшего. Дело в том, что если плод ещё не "образовался", т. е. ещё не приобрёл явный человеческий облик, то, во-первых, нет уверенности, что женщина выкинула именно плод, а не просто какой-нибудь кровяной сгусток, во-вторых, в таком случае беременность не была внешне заметна. Поэтому наказание за невольное убийство "еще необразованного" плода в Ветхом Завете не наказывалось смертью, в отличие от "образовавшегося".
Но дело вовсе не в существенном различии самого плода "образовавшегося" и "ещё не образованного" как человека, в плане одушевлённости.
Если бы ветхозаветное различение "плода образовавшегося или еще необразованного" действительно означало существенное различие плода, тогда Церковь и в Новом Завете не могла бы его игнорировать. Ведь человеческая природа и в Ветхом, и в Новом Завете – одна и та же.
Данным правилом свт. Василия Великого Церковь как раз отрицает существенное различие самого плода на основании внешней "образованности" или "необразованности", т. е. внешней формы, и, игнорируя ветхозаветное различение плода по внешней форме, полагает равное наказание в том и в другом случае как за убийство. Т. е., осуждая аборт как убийство, не различает сроков беременности.
3.2 Цитата: "Аборт — это всегда произвольное лишение жизни человеческого существа, то есть убийство".
Можно выразиться короче и чётче: "Аборт – это всегда убийство человека".
3.2 Цитата: "Особого пастырского попечения и снисхождения требует вопрос спасения жизни матери в разных сложных обстоятельствах, например, таких как внематочная беременность, которая имеет своим следствием неизбежную гибель плода. «В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей, в пастырской практике рекомендуется проявить снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного молитвенного правила, которое определяется священником, принимающим исповедь»".
В интернет-дискуссиях столкнулся с тем, что эти слова ОСК РПЦ толкуют превратно. "Снисхождение" в такой ситуации понимают как возможность при угрозе жизни матери получить благословение на аборт. Вопреки утверждению тех же ОСК РПЦ, что «Православная церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта» (XII.2.).
Т. ч. здесь требуется уточнение. Надо различать аспекты. Снисхождением для женщины при таком решении является смягчение канонических последствий такого выбора, т. е. то, что она "не отлучается от евхаристического общения с Церковью". Но не оправдание или благословение самого выбора. Сам выбор убийства нерождённого ребёнка при любых обстоятельствах является грехом, даже при смягчающих обстоятельствах, таких как "прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей", и ни при каких обстоятельствах не может получить оправдания или благословения Церкви. Иначе, это будет противоречить утверждению тех же ОСК РПЦ, что «Православная церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта» (XII.2.). Женщина, прервавшая беременность при таких обстоятельствах, даже при смягчении канонических последствий своего выбора, тем не менее должна понимать греховность своего выбора и собственное христианское несовершенство при таком выборе. Даже при снисхождении, т. е. смягчении канонических последствий греха, вещи должны быть названы своими именами и сам грех не может получить благословения или оправдания.
3.2 Цитата: "В то же время следует подчеркнуть, что беременная женщина, добровольно изъявившая желание отказаться от аборта ценой собственной жизни (например, в случае диагностирования заболевания раком, или опухоли головного мозга), в своем страдании ради спасения ребенка уподобляется христианским мученикам и страстотерпцам, являя пример святости."
Верно! В принципе. Но есть замечания:
Цитата: "...(например, в случае диагностирования заболевания раком, или опухоли головного мозга)..."
Примеров не нужно, т. к. это создаёт впечатление выборочности применения этого принципа. Тогда как на самом деле это верно в принципе для любой ситуации, в т. ч. и для ситуации нежизнеспособности плода, т. е. невозможности спасти жизнь ребёнка. Даже при самой критической нежизнеспособности плода, такой как внематочная беременность, когда плод не имеет возможности дожить до рождения**, сопряжённой с угрозой жизни матери, тем не менее принципы отношения к нерождённому ребёнку остаются те же самые. И в такой ситуации искусственное прерывание беременности является убийством человека и грехом. Соотв-но, и в такой ситуации правильным решением для женщины является отказ от убийства своего нерождённого ребёнка, даже при его нежизнеспособности, даже ради спасения своей жизни, и женщина, ценой своей жизни отказавшаяся от убийства своего нерождённого ребёнка, поступает праведно и являет пример страстотерпчества.
**Ремарка: На самом деле известны случаи рождения живого ребёнка при внематочной беременности.
Цитата: "...в своем страдании ради спасения ребенка..."
Суть не в спасении жизни ребёнка. Ведь спасение жизни ребёнка не всегда возможно. Но убийство, т. е. согласие воли на его умерщвление, и в таком случае является грехом. Поскольку краткая и социально беспреспективная жизнь ребёнка не менее ценна, чем жизнь матери. Суть в том, чтобы не нарушить заповедь Бога "Не убивай" (Исх. 20, 13), даже при явной невозможности спасти жизнь ребёнка. Т. е. в том, чтобы своей волей не пойти на убийство ребёнка, даже если надежды на его выживание нет. В нравственном отношении важна не практическая перспектива, а сам принцип недопустимости греха в данный момент. Т. е. важно в принципе не приложить свою руку, свою волю к умерщвлению ребёнка, не зависимо от того, поможет ли это спасти его жизнь практически.
Поэтому лучше сформулировать так: "...в своём страдании ради заповеди Бога "Не убивай"..."
Цитата: "...являя пример святости".
Не корректно. Т. к. факт мученичества или страстотерпчества ещё не является безусловным признаком святости. Но для святости важен мотив,- чтобы это страдание было именно ради Христа, ради Бога, ради Его заповеди, а не ради естественного чувства или земного побуждения. И главное – святость возможна только при условии Православной веры.
Поэтому правильно сформулировать так: "...являя пример страстотерпчества".
3.3 Надо добавить, что и при отсутствии формального согласия на аборт отец ребёнка несёт ответственность за грех аборта в случае отказа от материальной и социальной поддержки матери ребёнка. Например, в случае внебрачной связи.
Однако, надо подчеркнуть, что вина отца ребёнка или его отказ от поддержки ни в коем случае не снимает вины с самой матери ребёнка, согласившейся на аборт. Т. к. согласие на аборт – это в любом случае её собственный выбор воли, её собственный грех.
Надо подчеркнуть, что даже принуждение к аборту со стороны мужа не снимает с жены нравственной вины за его совершение, т. к. "Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам" (Деян. 5, 29).
3.3 Цитата: "...«...Если аборт совершен женой без согласия мужа, это может быть основанием для расторжения брака». Принуждение мужем жены к аборту также может служить основанием для расторжения брака".
Эти утверждения ОСК РПЦ противоречат Преданию Вселенской Церкви и Евангелию.
Аборт жены без согласия мужа является грехом убийства. Согласно же Евангелию и вселенским канонам, единственной уважительной причиной для развода является прелюбодеяние жены. "Кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать" (Мф. 5, 32). Убийство не даёт такого основания.
В ситуации принуждения мужем жены к аборту она может принять практические меры для уклонения от греха, например, в случае невозможности иначе противостоять склонению на грех, временно удалиться от мужа. Но это не освобождает её от брака с ним в принципе и не даёт ей основания на развод или права считать себя свободной от брака. Т. к. для жены Предание Церкви не допускает уважительной причины для развода ни в каком случае.***
"...Женам же обычай повелевает удерживати мужей своих, хотя они прелюбодействуют и в блуде суть... обвинение падает на оставившую мужа, по какой причине она отступила от брака. Ибо аще потому, яко биема была, и не стерпела ударов: то подобало паче претерпети, нежели разлучатися с сожителем; аще потому, яко не стерпела утраты имения, и сей предлог не достоин уважения. Аще же и потому, яко муж ея живет в блуде, наблюдения сего не имеем в церковном обычае, но и от невернаго мужа не повелено разлучатися жене, а пребывати с ним, по неизвестности, что последует. Что бо веси жено, аще мужа спасеши? (1 Кор.7,16)..." (Вас. Вел. 9).
"...соблудивший не отлучается от сожительства с женою своею, и жена должна приняти мужа своего, обращающагося от блуда..." (Вас. Вел. 21).
*** Подробнее – см. мою статью: "Каноническая и онтологическая асимметрия мужа и жены в браке и разводе" http://ieralexei.ortox.ru/brak/view/id/1192808
Отдельными пунктами надо выделить такие аспекты (и для логической связи поставить их перед пунктом "Ответственность врача"):
Аборт по медицинским показаниям.
Государство, официальная медицина и общество оправдывают аборт в случае патологии или нежизнеспособности плода.
Но такое отношение противоречит святоотеческому учению о природе (сущности). Которая не может быть "более" или "менее".
Приведённое выше (п. 2.2) онтологическое обоснование человеческого статуса эмбриона с момента зачатия в равной мере является и обоснованием человеческого статуса плода, страдающего патологией или нежизнеспособного.
Прп. Иоанн Дамаскин: "Свойство сущности заключается и в том, что она... не принимает определение «более» и «менее». Это свойство принадлежит и существенным разностям" (ФГ, 47).
Соотв-но, человек не может быть "более человеком" или "менее человеком", но любой человек в любом возрасте и состоянии обладает человеческой природой в полноте, т. е. в равной и полной мере является человеком, т. к. по св. отцам природа (сущность) – это общее, одинаково присущее всем ипостасям данного вида.
"...святые отцы... общее и о многих предметах высказываемое, т. е. низший вид назвали сущностью, природой и формой, – например, ангела, человека, собаку и т.п." (ФГ, 30).
"...ипостасям каждого самого низшего вида свойственны одни и те же существенные разности, которые, с одной стороны, соединяют их друг с другом через понятие сущности, с другой, отделяют их от ипостасей другого вида" (ФГ, 42).
Соотв-но, любой человек, в т. ч. нерождённый ребёнок, в любом возрасте и состоянии в принципе онтологически непременно обладает всеми существенными (определяющими природу) свойствами, включая разум и свободу воли. Даже если в функциональном отношении эти свойства в нём не развиты и не имеют перспективы на полноценное и нормальное развитие. Т. к. следует отличать принципиальное наличие и функциональное развитие, которое относится уже к акциденциям (несущественным качествам, характеризующим ипостась).
Соотв-но, и страдающий патологией, и нежизнеспособный ребёнок, даже не имеющий перспективы на нормальное развитие, а иной раз и на само рождение, тем не менее с самого момента зачатия в полном смысле является человеком, т. е. обладает полнотой человеческой природы и всеми существенными свойствами, которые делают человека образом Божиим.
Более того. Земная жизнь даже функционально неполноценного, страдающего патологией человека ценна тем, что даёт ему возможность принять Крещение и войти в Царство Небесное. Отнимая которую, люди лишают человека этой возможности.
И надо понимать, что даже при отсутствии перспективы на рождение тем не менее внутриутробный период является жизнью ребёнка, которую дал Бог. На которую также распространяется покровительство заповеди Бога: "Не убивай". Которую люди не вправе отнимать или считать менее ценной из-за её краткости и социальной бесперспективности.
Соотв-но, аборт по медицинским показаниям противоречит Христианскому учению о человеке и о природе (сущности) и в любом случае является убийством человека.
Болезнь должна быть основанием для особого милосердия к человеку. Между тем как аборт по медицинским показаниям есть использование болезни человека как основания для убийства больного человека.
Государство, официальная медицина и общество не отдают себе отчёта в том, что, допуская и оправдывая убийство функционально неполноценных и социально бесперспективных, становятся на одно основание с фашизмом. Т. к. отбор и убийство людей по признаку "неполноценности" и "бесперспективности", чем и является аборт по медицинским показаниям, есть именно фашизм.
Угроза жизни матери. Внематочная беременность.
Бывает ситуация беременности при угрозе жизни матери, в т. ч. при нежизнеспособности плода. Например, внематочная беременность. Государство, официальная медицина и общественное мнение оправдывают аборт в такой ситуации. Т. е. предпочитает жизнь матери жизни ребёнка.
Но чем в глазах государства, официальной медицины и общества оправдывается предпочтение жизни матери перед жизнью нежизнеспособного плода?
Мнением о его "неполноценности" и социальной бесперспективностью по сравнению с жизнью матери. Т. е., опять же, ложным, нехристианским, пониманием человеческой природы, оценкой её полноценности по несущественным качествам, и таким искусственным критерием как социальная перспективность. Руководствуясь этим критерием, государство, официальная медицина и общество считают жизнь нежизнеспособного плода менее ценной и оправдывают его убийство "ради спасения жизни матери". Но это ложный критерий, который оценивает ситуацию материалистически, утилитарно, без учёта промысла Бога и правды Бога и приводит к определению ценности жизни по её социальной перспективности и оправданию убийства социально бесперспективных. Т. е. к фашизму.
Церковь свидетельствует, что жизнь эмбриона в утробе имеет равную ценность по отношению к жизни матери. В силу тождества их человеческой природы. Независимо от обстоятельств, таких как угроза жизни матери и нежизнеспособность плода. И потому предпочтение жизни матери по отношению к жизни плода нравственно неоправданно. Надо признать, что аборт при угрозе жизни матери, в т. ч. при нежизнеспособности плода, в нравственном отношении в принципе не отличается от аборта вообще по медицинским показаниям. В обоих случаях убийство ребёнка оправдывается его "неполноценностью" и социальной бесперспективностью. Разница только в том, что в случае аборта по медицинским показаниям вообще "неполноценность" и социальная бесперспективность ребёнка представляется основанием для его убийства сама по себе, а при угрозе жизни матери – в сравнении с жизнью матери. Т. е. разница только в степени вины, но не в принципе. Даже при самой критической нежизнеспособности плода, такой как внематочная беременность, когда плод не имеет возможности дожить до рождения**, сопряжённой с угрозой жизни матери, тем не менее принципы отношения к нерождённому ребёнку остаются те же самые. И в такой ситуации искусственное прерывание беременности является убийством человека и грехом.
Критерием допустимости медицинского вмешательства в такой ситуации является естественная смерть плода. Соотв-но, правильным решением для женщины в ситуации угрозы жизни матери, даже при нежизнеспособности плода, такой как внематочная беременность, является, положившись на волю Бога и Его промысел, ожидание естественного разрешения ситуации, т. е. естественной смерти плода. Которая как правило свидетельствуется кровотечением. Но недопустимо извлечение плода до тех пор, пока он жив, или его искусственное умерщвление. Что в любой ситуации и при любых обстоятельствах является убийством человека и грехом.
Любую ситуацию надо оценивать в свете промысла Бога и правды Бога.
В свете промысла Бога понятно, что такая ситуация возникает не случайно, но, как и всё в жизни, по промыслу Бога. Значит, как и в любой жизненной ситуации, Бог, попуская такую ситуацию, ждёт от человека нравственного выбора именно в этой ситуации. Т. е. для женщины это ситуация нравственного выбора перед Лицом Бога.
Но какого выбора? В свете правды Бога понятно, что Бог попускает такую ситуацию не для того, чтобы женщина ради спасения, т. е. продления, собственной жизни приняла решение об убийстве своего ребёнка. Это бессмыслица, хула на промысел Бога. Ясно, что не такого выбора ждёт от человека Бог в данной ситуации. Эта горькая ситуация обретает смысл только в том случае, если краткая жизнь этого несчастного ребёнка послужит основанием для проявления любви к Богу и к нему со стороны матери путём отказа от его убийства и от нарушения заповеди Бога даже ради сохранения своей жизни. Т. е. это ситуация призыва к нравственному подвигу, к страстотерпчеству. Только в этом случае такая ситуация и обретает смысл.
Т. о. правильным решением для женщины в такой ситуации является отказ от убийства своего нерождённого ребёнка, даже при его нежизнеспособности, даже ради спасения своей жизни. Женщина, ценой своей жизни отказавшаяся от убийства своего нерождённого ребёнка, независимо от его жизнеспособности, поступает праведно и являет пример страстотерпчества.
Здесь же логично привести уточнение о необходимости понимать "снисхождение" к женщинам, совершившим аборт "В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей" (ОСК РПЦ, XII.2.), как смягчение канонических последствий такого выбора, но недопустимости понимать "снисхождение" как оправдание или благословение самого выбора (см. ком. на п. 3.2).
3.4 Надо подчеркнуть, что нравственная ответственность за грех аборта ложится и на медицинский персонал, косвенно участвующий в совершении операции аборта и в направлении беременной женщины на аборт.
В этом пункте надо рассмотреть ещё такие аспекты, которые помогут врачу определить свою нравственную и практическую позицию при угрозе жизни матери, чтобы не совершить греха:
Нравственный критерий допустимости медицинского вмешательства.
При утверждении равной ценности жизни матери и жизни ребёнка, свидетельствуемой Церковью, перед врачём в ситуации угрозы жизни матери может встать вопрос о выборе между спасением жизни матери и неприкосновенностью жизни ребёнка.
Но надо понять, что этот вопрос основан на ложном стереотипе, на искусственно навязанной предпосылке. Дело в том, что, в силу предпочтения жизни матери и непризнания за жизнью ребёнка равной ценности, государство, официальная медицина и общество считают невмешательство врача при угрозе жизни матери преступным. Этот навязанный ему комплекс вины врач сопоставляет с виной за убйство ребёнка, свидетельствуемой заповедью Бога и совестью, и т. о. оказывается в искусственной ситуации выбора "из двух зол".
Выход здесь – в том, чтобы понять принцип неприятия греха и, соотв-но, неосновательность навязанного стереотипа о вине за отказ от спасения жизни матери ценой убийства ребёнка, т. е. ценой греха.
Дело в том, что грех – это нечто недопустимое в принципе, не имеющее права на существование, то, чего не должно быть в принципе. Поэтому цель не оправдывает средства, даже доброе дело нельзя делать греховными средствами. Греховный путь, какая бы добрая цель ни стояла за ним, должен быть в принципе закрыт, в принципе неприемлем, как бы не существующий.
Соотв-но, отказ от достижения доброй цели греховным средством не есть грех. Отказываясь предотвратить бедствие ценой греха, человек не согрешает. Ведь грех по определению – это нарушение воли Бога. А Бог, Его воля – и есть критерий нравственного суда над человеком. Если Бог не обвинит человека, коль он не нарушил Его волю, не совершил грех, то человек по определению нравственно невиновен.
Соотв-но, отказ от спасения жизни женщины греховным путём – не есть грех. И обратно, даже спасение человеческой жизни греховным путём – недопустимо в принципе, не должно даже рассматриваться как возможный вариант.
Иначе, если считать отказ от спасения человеческой жизни греховным путём тоже грехом, тогда греховным представляется, например, поведение мучеников, которые не отрекались от Бога и добродетели даже тогда, когда из-за этого мучили и убивали их родных. В чём, конечно, не было их вины, т. к. они и не могли предотвратить этого, не совершив греха.
Итак, здесь нет права или необходимости выбора между человеческими жизнями. Если копать глубже, сама постановка этого вопроса,- выбора между жизнями матери и ребёнка,- возникает лишь потому, что люди вообще научились делать аборты, т. е. научились убивать детей, и для врача возникает потому, что он уже умеет делать аборты, т. е. научился убивать детей. Но ведь этого не должно было быть в принципе. Поскольку это грех. Врач не должен был и учиться убивать детей и, соотв-но, уметь делать аборты. И тогда перед ним и не возникло бы такого вопроса. И если бы люди изначально не учились делать аборты, т. е. не убивали детей, этого вопроса не было бы в принципе. Сама постановка такого вопроса основана на изначально допущенном грехе. Сам этот выбор не легитимен пред Богом.
Есть просто заповедь Бога: "Не убивай" (Исх. 20, 13). Которая и есть нравственный критерий допустимости медицинского вмешательства в такой ситуации. Т. е. здесь просто ситуация, в которую человек не вправе вмешиваться, доколе ребёнок жив, т. е. убивать.
От врача в ситуации угрозы жизни матери, как и вообще от Христианина в любой ситуации, требуется не выбор "из двух зол", не оценка "целесообразности греха", а просто принципиальный отказ от совершения греха в данный момент. Т. е. в принципе неприятия греха дело – в настоящем моменте,- важно в настоящий момент, именно сейчас, не совершить греха, не зависимо от перспектив и последствий. Врач не должен и не вправе выбирать между двумя смертями, решать, кому жить, а кому умереть. Он должен просто исполнять заповедь Бога, т. е. не убивать. Т. е. в настоящий момент, когда ему предложена такая ситуация, не сметь касаться жизни невинного человека, даже ради спасения жизни другого человека.
Соотв-но, то, что врач не может исправить или предотвратить, не совершив при этом греха, – не его компетенция, но дело промысла Бога. Поэтому, даже если невмешательство врача в такой ситуации приведёт к смерти женщины, это не будет с его стороны убийством и грехом, т. к. он и не мог этого предотвратить, не совершив греха.
Нравственная компетенция врача в спасении жизни матери начинается тогда, когда он может помочь, не совершив при этом греха, т. е., в данном случае, не убивая ребёнка.
Т. о., убийство нерождённого ребёнка, даже ради спасения жизни матери, даже при его нежизнеспособности, включая крайние случаи нежизнеспособности, такие как внематочная беременность, является нравственно недопустимым и не оправдывается ни медицинской этикой, ни государственными законами.
Церковь призывает врачей и работников медицины к отказу от совершения абортов в любой ситуации и в любом случае, независимо от соответствия или несоответствия этого государственным законам и понятиям медицинской этики. Т. к. ни государственные законы, ни понятия медицинской этики не могут превалировать над заповедями Бога, но должны подчиняться им. Т. к. "Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам" (Деян. 5, 29).
Практический критерий допустимости медицинского вмешательства.
От аборта следует отличать чистку, т. е. извлечение плода после его естественной смерти. Практическим критерием допустимости медицинского вмешательства по спасению жизни матери является естественная смерть плода. Которая как правило свидетельствуется кровотечением. Нравственно допустимой является только чистка, т. е. извлечение плода после его естественной смерти. Но, даже при крайней нежизнеспособности плода, такой как внематочная беременность, сопряжённой с угрозой жизни матери, извлечение плода до его естественной смерти, пока он жив, или искусственное умерщвление плода является абортом, т. е. убийством человека и грехом, т. е. нравственно недопустимо.
3.4 Цитата: "...Добровольное информированное согласие должно предполагать..."
Несмотря на тенденцию к ограничению, такое выражение имплицитно предполагает заведомое согласие с самим существованием практики добровольного информированного согласия на аборт в принципе. А значит, и с самой практикой абортов в принципе, стремясь лишь к её ограничению. Ведь, даже с тенденцией к тому, чтобы отговорить мать от аборта, сам факт практики добровольного информированного согласия на аборт означает допущение практики абортов в принципе. Такие полумеры неприемлемы для Церкви и для совести. Требование ограничить греховную практику означает имплицитную терпимость к греховной практике в принципе. Требуется не тенденция к ограничению, но абсолютное неприятие практики абортов, однозначное осуждение, свидетельство о полной их недопустимости. А значит, неприемлемы выражения, даже имплицитно и косвенно означающие согласие с самим фактом существования греховной практики, пусть и с тенденцией к её ограничению.
3.5 Надо добавить, что применение абортивного средства означает не один аборт, а неизвестное их количество, на самой ранней стадии. Применение абортивного средства страшно тем, что женщина даже не знает, скольких своих детей она т. о. убила.
Следует уточнить, что к абортивным контрацептивам относятся не только такие, абортивное действие которых является единственным (как, например, внутриматочная спираль), но и такие, абортивное действие которых сочетается с контрацептивным. К каковым относятся все без исключения гормональные контрацептивы****. Независимо от заявляемой официально степени вероятности. Ведь допустить вероятность убийства – это уже грех убийства. Даже если абортивный эффект утаивается или официально отрицается работниками медицины. Т. к. у любого из гормональных препаратов предполагается несколько уровней (механизмов) пресечения беременности, в т. ч. после момента овуляции, т. е. оплодотворения. Принцип действия любого гормонального контрацептива непременно предполагает механизм убийства оплодотворённой клетки после овуляции, если оплодотворение всё-таки произошло. При том, ни одно гормональное средство не даёт полной гарантии прекращения овуляции, никогда не может быть уверенности, что средство сработает на первой стадии,- подавления овуляции,- и что оплодотворение не произойдёт. Т. к. это зависит от многих факторов, включая степень эффективности самого средства, которая никогда не может быть полной, 100%-ной, время приёма, ритмичность циклов организма и т. д.
****Ремарка: Источник информации: Православный медико-просветительский Центр «Жизнь»: Педагогические курсы «Социальные аспекты современной семьи»: выступление акушера-гинеколога Бойко Натальи Николаевны «Аборт, контрацепция и их последствия».
В документе надо осветить ещё такие аспекты:
Последствия аборта в перспективе вечности.
Тяжесть убийства нерождённого ребёнка усугубляется тем, что у него отнимается возможность принять Крещение и войти в Царство Небесное. Т. к. "Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие" (Ин. 3, 5). Т. е. убийство нерождённого ребёнка лишает его не только земной жизни, но и вечного спасения, вечной радости в Царстве Божием, т. е. губит его душу.
Нежеланная беременность.
Бывает ситуация нежеланной беременности, например, при изнасиловании, блуде, прелюбодеянии, оставлении беременной женщины отцом ребёнка и т. д., когда общественное мнение и сама женщина пытается оправдать убийство нерождённого ребёнка ссылкой на чужой грех.
Но никакой грех не оправдывает новый грех. Никакая ситуация не является оправданием для убийства нерождённого ребёнка, т. к. надо различать собственно грех как нравственный выбор в определённой ситуации и последствия совершённого греха, которые уже не являются продолжением собственно греха. Соотв-но, требуют независимого от совершённого греха нравственного выбора, чтобы избежать нового греха. Т. к. один грех не оправдывает другой грех, но каждый грех подлежит своей ответственности.
Ребёнок, зачатый даже путём насилия, блуда или прелюбодеяния, – это отдельная личность, которая не несёт нравственной ответственности за совершённый при обстоятельствах зачатия грех, и полноценный человек. Соотв-но, христианские нормы отношения к человеку вообще в равной мере распространяются и на ребёнка, зачатого в обстоятельствах греха.
Грех насилия, блуда, прелюбодеяния или развода не подлежит оправданию. Тем не менее, женщина, подвергшаяся насилию, впавшая в блуд или прелюбодеяние или пережившая развод, не оправдывая чужой или собственный грех, последствия случившегося должна воспринимать как свой крест, понимая, что ни одно из жизненных обстоятельств не изъято из подчинённости промыслу Бога. А значит, попуская эти скорбные обстоятельства, Бог смотрит на нравственный выбор человека именно в этих обстоятельствах.
Несовершеннолетие матери.
Несовершеннолетие матери не оправдывает грех убийства, которым является аборт в любом случае. Ответственность пред Богом за который несёт и она сама, т. к. и несовершеннолетний человек обладает свободой воли, и, соотв-но, нравственной ответственностью, и принуждающие её к аборту, независимо от соответствия таких требований государственным законам.
Принуждение к аборту или советы, толкающие на аборт, доже в случае несовершеннолетия матери, от кого бы они ни исходили, являются грехом. Ни родители, ни врачи, ни государство не вправе принуждать несовершеннолетнюю мать к аборту. Которая в таком случае должна отказаться от совершения греха убийства собственного ребёнка даже ценой неповиновения родителям и государственным законам.
Ни в коем случае не одобряя внебрачную или добрачную половую связь, Церковь, тем не менее, несовершеннолетних девушек, оказавшихся в ситуации беременности, независимо от её обстоятельств, призывает "Повиноваться больше Богу, нежели человекам" (Деян. 5, 29). Для несовершеннолетней матери это ситуация призыва к исповедничеству.
Ответственность властей за допущение абортов.
Богоустановленность власти означает не только легитимность государственной власти по санкции Бога, но и её ответственность перед Ним. Власть установлена Богом для пресечения в обществе беззакония и защиты правды Бога.
Поэтому Церковь предупреждает представителей власти всех уровней о тяжкой ответственности перед Богом за грех убийства нерождённых детей, которая ложится на государственную власть вцелом и на каждого отдельного её представителя лично в той мере, в какой от каждого из них зависит возможность пресечения этого беззакония или его допущения и продолжения на уровне его официальной компетенции и реальной возможности.
25.07.2019
Свящ. Алексей Шляпин